Ответ товарища, который звонил мне, не внёс успокоения. Оказалось, что «канадец», говоривший по-русски не хуже меня, звонил из приграничного Кургана лишь потому, что в нашу республику его с товарищами не пустили. Не пустили уже по причине одного лишь названия: «Общество защиты прав русскоязычного населения». «Туземно-демократический» режим счёл это название оскорбительным и провокационным, поскольку, по его мнению, русскоязычное население республики ни в чём не ущемлялось, а сотнями тысяч в год эмигрировало исключительно из желания «вернуться на историческую Родину». «Колено под зад» всего лишь способствовало быстрейшей реализации желания.

Вот и пришлось «канадским русским» устроить свою штаб-квартиру в непосредственной близости от границ республики. Сюда мне и было предложено явиться в недельный срок для предоставления дополнительных сведений и согласования деталей переезда. Кроме временного обиталища «канадцев», ничто больше в этой истории меня не настораживало… до того самого момента, когда звонивший попросил, и как-то так: между прочим – «передать по цепочке». Иначе говоря, я должен был продублировать «заветное» приглашение ещё четырём жителям нашего городка, так же, как и я, вожделевшим Канаду.

«А вот это уже не просто несерьёзно, а кое-что совсем другое!» – подумалось тогда мне. И то: если «Общество» – солидная организация, то почему она играет в «испорченный телефон»: «мы не можем дозвониться до них!»! До меня-то дозвонились! А «передавать по инстанции» – это как-то… С деньгами проблема, что ли?

Но куда больше меня «убил» перечень реквизитов этих лиц. Среди подлежащих защите русских оказались… два тюрка: узбек и татарин! И тут я не удержался и выразил сомнение, как в принадлежности этих лиц к русской нации, так и в необходимости брать их под защиту в республике, где «все равны», но тюрки «равнее». К моему очередному удивлению, «канадский русский» внезапно смутился – даже по телефону я «увидел» румянец на его щеках – и моментально согласился с моими доводами. Да ещё в какой оригинальной форме: «Верно, ну их к чёрту!».

Скоропостижная покладистость меня не только не успокоила, но ещё больше насторожила. Выходило, что приглашающей стороне всё равно, кого приглашать, хоть русского, хоть узбека, хоть чёрта лысого. А отсюда уже с неизбежностью следовал другой вывод: что-то здесь нечисто. А, может, даже не что-то, а всё. Жизненный опыт подсказывал мне, что благородное название – всего лишь вывеска. Больше того: ширма, за которой скрывается совсем другое учреждение, преследующее цели, весьма далёкие от кровной солидарности и альтруизма.

Я уже не столько печёнкой, сколько мозгами чувствовал: «Общество» – никакой не защитник угнетённый, а, напротив, обыкновенный вербовщик. Вербовщик и посредник. Мужички стараются явно не для себя. Они выполняют заказ, и не простого работодателя, нуждающегося в притоке рабочей силы, а какой-нибудь тоталитарной секты, типа кришнаитов или «Свидетелей Йеговы» (признана таковой и запрещена в России). Иначе говоря, людей заманивают «пряником эмиграции» в элементарное рабство. Я не «накручивал»: у меня были основания думать именно так. В своё время целых два года меня охмуряли баптисты, и кое-какой опыт в распознавании «данайских даров» и «волков в овечьей шкуре» я имел.

А тут ещё эта благотворительность: дармовая транспортировка за океан. И, ладно бы одних тел, а то ведь и фамильного скарба! В реальной жизни так не бывает. Всё это «бескорыстие» очень, уж, смахивает на «бесплатный сыр», который, как известно, подают только в мышеловке. В реальной жизни за всё надо платить. И, ещё не положив трубку, я почему-то уже не сомневался в том, что и с меня, если я отважусь на эту авантюру, тоже взыщут, и ещё, как! Точно так же поступали с русскими девицами, которых заманивали на Восток «бесплатным пряником кабаре», а потом «по-хорошему просили» «оплатить проезд» натурой. В местных борделях. О подобных «эксцессах бескорыстия» я знал уже не только из телевизора: одной из «жертв альтруизма» оказалась знакомая моих знакомых.