Но дело было не в этом. Просто отпала необходимость.

На стене за барной стойкой, как в прежние времена, висело зеркало, и в нем я видел отражение некоторых столиков. Все были свободны, кроме одного, за которым сидела какая-то пара. Мужчина показался мне весьма ординарным типом, а вот девушка – нет, женщина – привлекла мое внимание. Не такая уж юная – на вид лет сорока, – но была в ней какая-то изюминка. Хорошая фигура – несомненный плюс, но в основном дело было в ее лице. Она была худощавой, с подвижным ртом и морщинками от смеха вокруг глаз, и она явно наслаждалась беседой. Приятно было наблюдать, как она получает удовольствие от разговора, и, пока Герати разглагольствовал, я не сводил с нее глаз.

– Как я уже сказал, люди становятся одновременно и более, и менее осторожными. С другими обращаются более осторожно, потому что, если не будут хорошо вести себя, их собственные Контакты могут удалить их, и что с ними тогда станется? А вот по отношению к себе они частично утратили осторожность, потому что их больше не пугает смерть. Они знают, что если это произойдет быстро и безболезненно, то за этим просто последует какое-то неясное ощущение, потом смятение, а потом их добавят, и они растворятся в ком-то другом. Никакого прерывания, никакой остановки. Вы кого-нибудь добавляли, мистер Хейл?

– Между прочим, да, – сказал я. – Около года назад я добавил отца.

– И все прошло хорошо?

– О, как по маслу. Поначалу это привело меня в некоторое замешательство – как будто у меня что-то чешется, а я не могу почесать, – но месяца через два-три все прошло, он просто растворился, и на этом все.

Я ненадолго задумался об этом. В частности, я подумал о том, как странно было вспоминать, как я сам выглядел в колыбели, и тому подобное. Но, несмотря на странность, это успокаивало меня, к тому же у меня никогда не возникало сомнений в том, чье это воспоминание. Все воспоминания, переходившие к получателю по завершении контакта, обладали какой-то неопределенной аурой, помогавшей получателю ориентироваться в собственном сознании.

– А вы? – спросил я.

Герати кивнул.

– Парня, которого знал в армии. Всего через несколько недель после демобилизации он попал в аварию. Бедняга прожил десять дней со сломанным позвоночником, прошел через настоящий ад. Когда он добавился, ему было очень плохо. Жуткая боль!

– Стоит написать вашему конгрессмену, – посоветовал я. – Помочь протолкнуть новый законопроект. Слыхали о таком?

– Какой законопроект?

– О легализации убийства из сострадания, если у человека имеется действующий Контакт. Сейчас они у всех есть, так что… почему бы и нет?

Герати задумался:

– Да-да, я слышал. Поначалу мне эта идея не понравилась. Но с тех пор, как я добавил товарища и получил его воспоминания о том, что произошло… мое мнение изменилось. Что ж, наверное, последую вашему совету.

Мы помолчали, задумавшись о том, что сделал Контакт для мира. Герати сказал, что законопроект об эвтаназии ему поначалу не пришелся по душе; так вот, я, как и многие другие, поначалу сомневался в пользе Контакта. Потом мы увидели его позитивное воздействие на жизнь людей, смогли как следует все обдумать, и теперь я не мог понять, как прожил без него большую часть жизни. Я просто не мог представить себя в мире, где смерть – это конец всему. Какой ужас!

Контакт решил эту проблему. Смерть превратилась в смену оболочки. У тебя перед глазами все расплывалось, может, ты терял сознание, но знал, что очнешься и будешь смотреть на мир глазами того, с кем у тебя Контакт. Ты больше не будешь себя контролировать, но у этого человека будут твои воспоминания, и за пару-тройку месяцев ты пообвыкнешься, приноровишься к новому партнеру, постепенно изменится точка зрения, и наконец произойдет слияние.