В третьей же записке сообщается, что Петр, – казалось бы, находившийся «почти совсем уже в беспамятстве», – за столом (!) поссорился с одним из своих сторожей – князем Федором Барятинским и погиб в пьяной драке («мы были пьяны и он тоже»). Однако оригинал этой записки не сохранился (якобы был уничтожен Павлом I), а текст вызывает серьезные сомнения в ее подлинности; возможно, это – подделка в духе бытовавшей на рубеже XVIII–XIX вв. легенды[2].

Екатерина не приказывала устранять своего мужа, но и не требовала от Орлова строжайшего выполнения распоряжения, необходимого в таких ситуациях: «ни волоса с головы». По свидетельствам современников, она была потрясена случившимся и полагала, что эта смерть отрицательно скажется на отечественных и западных оценках ее «революции».

Наступила новая эпоха, о которой было заявлено в екатерининском манифесте 6 июля 1762 года. Екатерина II гарантировала «соблюдение нашего православного закона», «укрепление и защищение любезного отечества», «сохранение правосудия», «искоренение зла и всяких утеснений».

Назвала главную причину, побудившую ее стать во главе заговора: дела «Отца отечества» Петра Великого, «великого в свете монарха», были «развращены» внуком, и «все отечество к мятежу неминуемому уже противу его наклонялося…». Здесь же изложена история переворота, и, надо отметить, со времени Петра Великого так откровенно российские правители со своим народом не разговаривали.

Сильнейшее впечатление произвели на современников заключительные слова манифеста: «А как Наше искреннее и нелицемерное желание есть прямым делом доказать, сколь Мы хотим быть достойны любви народа Нашего», то «наиторжественнейше обещаем Нашим Императорским словом – узаконить такие государственные установления, по которым бы правительство любезного Нашего отечества в своей силе и при надлежащих границах течение свое имело так», дабы «предохранить целость Империи и Нашей самодержавной власти, бывшим несчастием несколько испроверженную, а прямых верноусердствующих своему отечеству сынов вывести из уныния и оскорбления».

22 сентября 1762 года в Москве состоялась коронация Екатерины II. Главной идеей приуроченного к этому событию театрализованного представления «Торжествующая Минерва» было духовное и нравственное превосходство новой российской власти, очищающей страну от злоупотреблений и пороков прежних правлений.

В отличие от государей с «дворцовым» мышлением, Екатерина хотя и пришла к власти в результате очередного дворцового переворота, но понимала, что эта перемена спасает и возвышает не только ее, но и Россию, оказавшуюся в руках неуравновешенного человека с незрелым умом.

У Екатерины были, по крайней мере, десятки тысяч сторонников за пределами дворца; она признавалась в то время, что восторг и энтузиазм людей напоминает ей времена Кромвеля, а впоследствии дала такую характеристику событий 1762 года: «Все дело заключалось в том, чтобы или погибнуть с сумасшедшим, или спастись вместе с народом, который хотел избавиться от него. Если бы он вел себя благоразумнее, с ним бы ничего не случилось».

Не будем забывать и о роли сильной личности в истории. Екатерина была душой переворота, ее отличали «непоколебимая настойчивость, огромное честолюбие, размеры которого она сама прекрасно сознавала…» (Е. В. Тарле).

Когда же один из главных организаторов ее триумфа, желая утвердиться в этой роли на долгие годы, прямо спросил императрицу, кому она обязана своей властью, Екатерина ответила: «Богу и избранию моих подданных». Будучи благодарна многим, она не считала возможным говорить о произошедшем как об очередном дворцовом перевороте.