Мой спутник кратко поприветствовал всех. Я последовал его примеру. После этого он достал из ящика две бутылки и передал одну мне. Остальные также ответили нам на приветствия и продолжили пить своё пиво, наблюдая рассвет.

Я сделал пару глотков. Всё это мало походило на собрание тайной организации, хотя и выглядело довольно чинно.

Солнце поднималось всё выше, вокруг становилось светлее, стали видны трубы каких-то фабрик, серо-коричневые стены цехов и грязные дороги промышленного района, разбитые грузовиками. И вот уже третий раз за сегодня я спрашивал себя: «Что я делаю здесь, кроме того, что бесплатно пью дешёвое пиво?» Но ведь чем-то эта встреча должна закончиться?

В это время к нам подошёл ещё один рабочий, он был явно моложе других и носил очки. Он выглядел очень нервным, скорее даже раздражённым. Тот рабочий, что привёл меня сюда, поприветствовал его:

– Здорова, Олег.

– Всем, – ответил Олег, подняв ладонь вверх.

Ему передали бутылку, он повертел её в руках, внимательно разглядывая, словно что-то в ней было некачественно исполнено, открыл и сделал пару глотков.

Рабочий из поезда, по-видимому, старший здесь, продолжал вести это стихийное совещание.

– Как дела, Олег? – спросил он.

Парень в ответ нервно помотал головой.

– Как твоя мать? – спросил его кто-то.

– Ей лучше, – оживился Олег, – ей значительно лучше.

– День какой предвидится… – сказал кто-то, словно сам себе.

Олег выпил пива и продолжал говорить, постоянно запинаясь.

– Благодаря тому, что матери стало лучше, у меня появилось свободное время, – он сделал ещё несколько жадных глотков, словно пил воду от сильной жажды, – я смог читать и дочитал книгу. В конце книги написано, что все они сдохнут.

– Мы с тобой сегодня вскрываем горловину, – в то же время обратился один рабочий к другому.

Олег при этом всё не унимался:

– Там так и написано, – не теряя юношеский пыл, повторял он, – сдохнут, сдохнут!

Двое рабочих продолжали свой разговор:

– Пара не хватит, ты сам подумай, – объяснял один другому.

Вдруг всех подытожил мой проводник:

– Сейчас уже пойдём, – сказал он.

Все начали спешно допивать пиво. Я понял, что мероприятие подошло к концу.

– Прошу прощения, – я всё-таки осмелился задать вопрос, – а для чего мы здесь собрались?

Рабочие посмотрели на меня не удивлённо, но отстранённо. Один из них сказал за всех: «Мы с завода стали», а тот, что привёл меня, добавил: «Я думал, ты ищешь компанию, чтобы выпить».

И они ушли, вокруг стало так пустынно, словно никого здесь и не было. Только я да пустой ящик на земле и утреннее солнце на небе смотрим на промышленные окраины рядом с железной дорогой. В расстроенных чувствах я побрёл на станцию, думая лишь о поезде, который отвезёт меня домой.

«Не вышло у меня ничего с моим расследованием», – говорил я себе, сидя на скамейке на железнодорожной станции ранним утром в ожидании обратного поезда домой. То же самое повторял я себе, шагнув с перрона в вагон этого поезда. И сидя в вагоне-ресторане, говорил я себе эти же слова под стук колёс и шум дождя за окном. И когда ко мне подошёл уже знакомый коммивояжёр, я так же рассказал ему, что с расследованием у меня ничего не получилось. Он в ответ только опустил брови и спокойно вздохнул. Казалось, что этот человек к собственным неудачам был уже чересчур привыкший, а чужие и вовсе без всякой душевной обработки сразу направлял глубоко в фон. Что поделать, раз его ум не занимали тайные организации, и нечего не мог он поведать о них, не смотря на состоявшийся житейский опыт. А ведь случались же в обществе и бурления, и скрытые потоки в разные времена. Но, по-видимому, ни одно из них не коснулось коммивояжёра – во все времена он просто продавал ткани, не принимая во внимание культурного влияния на конъюнктуру рынка.