Теперь следовало бы предложить учение о страшном и божественном священнодействии – литургии. В этом же порядке излагает и великий Дионисий, говоря после таинства божественного мира об этом священнодействии. Однако же пусть никто не подозревает нас в дерзости и не обвиняет в гордости за то, что мы покушаемся говорить о вещах столь великой важности, которые изъяснили апостольские и божественные мужи – люди, вознесенные превыше небес и посвященные в неизреченные тайны Божии.

Итак, не для того, чтобы сказать что-нибудь больше сказанного ими, – нет, избави нас Бог от такого неразумия, или, вернее сказать, хулы! – но чтобы изложить в духе любви и для себя, и для братии, насколько доступно, нечто из того, что они написали небесно и достойно себя. Изложить, стремясь их словами освятить свой ум и под их руководством, признавая себя их чадом и рабом, стремясь достигнуть света божественнейшего ведения. И это – их заповедь и повеление. А так как молитвами их мы удостоились одной с ними благодати[34], то и необходимо нам исследовать и позаботиться узнать те божественные таинства, которые мы совершаем, чтобы взойти, подражая им, к высшему ведению. Потому что именно для этого они и изъясняли божественные священнодействия.

Итак, что касается священной литургии, которую святой Дионисий называет Евхаристией и причащением, то мы, держась руководства этого мужа апостольского и других, подобных ему, говорим о ней в меру сил и в других местах, так же как и о храме Божием, о священных одеждах и о священном руководстве к познанию Таин[35].

А теперь, имея в виду то, что сказано святым Дионисием, дадим, какие можем, объяснения. Сделаем это кратко и последовательно, чтобы не нарушить порядка таинств.

Итак, причащение – это соединение Бога с нами, наше обожение, освящение, исполнение благодати, просвещение, отражение всего сопротивного, подаяние всякого блага и – что еще? – теснейшее единение и общение с Богом. Оно – таинство таинств, освящение святых и поистине Святая святых, священнодействие, высшее всех священнодействий, священноначальственное и священносовершительное, потому что единый Священноначальник – Бог Слово – совершил его и заповедал. И эта Жертва – Он Сам, преподавший ее нам, чтобы пребывать с нами.

Коснувшись того, что относится к этому величайшему таинству, божественный Дионисий кратко излагает все в возвышеннейших словах и, просвещенный созерцаниями, предлагает совершенно ясные толкования. То же делает он и в отношении прочих таинств. А нам, немощным и последним из учеников его, как простирать взор к тому, что было ему открыто? Однако же, насколько в состоянии будем уразуметь то, что написано святым Дионисием и преемниками его благодати, а также и нашими божественными отцами, скажем, уступая вашей просьбе и для просвещения душ наших.

Попытаемся сказать обо всем, что совершается в предложении, стараясь, насколько возможно, открыть, какой смысл имеет каждое священное действие.

Итак, приступим во имя Христово.

Архиерей сходит с кафедры своей, что знаменует нисшествие Бога, и, совершив троекратное поклонение Богу, испрашивает благодати и силы на совершение божественной службы, показывая этим, что он – служитель Божий и Его силой служит тайнам Его.

Затем он облачается в священные одежды, которых семь по числу семи действий Духа: стихарь (подризник), епитрахиль, пояс, поручи, палицы, фелонь, или саккос, и, наконец, омофор. Все вместе они знаменуют вочеловечение Христово и все, что относится к тайне вочеловечения. В отдельности же каждая имеет свое особое значение.