Тогда хлопок убирался только вручную. Машинами стали убирать только с 1950 года. Какая же это тяжелая работа. Сухая кубышка, из которой надо пальцами извлечь вату, имеет пять заостренных створок. Они-то постоянно ранили кончики пальцев до крови. Норма для школьников – 25 кг.

Из архивной справки на мое имя следует, что мы в среднем работали в году пять месяцев. В войну каникул не было. О каникулах оставалось только мечтать. Труднейшим испытанием в войну было вечное недоедание, а точнее – голодное существование. Все понимали, что пока не одолеем врага, лучшей жизни не будет.

Работая вдали от нас (участки Кара-Кыр, Кунгур и два колхоза), отец незаметно отошёл от семьи. Первый раз я спросил у мамы про непонятные отношения с отцом в 1949 году. На что она ответила: «Запомни, сын, ты никогда не должен думать плохо об отце. Никогда!» Потому я так тепло вспоминаю о нём.

Был у нас участок земли у дома около полусотки и на полях десять соток. У дома на земле возделывали и выращивали всё понемногу: укроп, лук, помидоры, огурцы и редис. Ну а в поле сажали только кукурузу и подсолнухи. Собранной кукурузы на четверых хватало только на три месяца. Для получения из неё муки и крупы пользовались самодельной мельницей, представляющей из себя нечто похожее на дробилку. Через внутреннюю часть ступицы бричечного колеса закрепляются несколько рядов стальной проволоки. Затем эта ступица насаживается на надежно закреплённый гранёный стержень. Обычно такая мельница крепилась на скамейку, чтобы было удобно работать. Засыпая сверху кукурузу и вращая ручку (ручка к ступице приваривалась), дробили зерно. А затем, просеивая, получали муку и крупу.

Уж очень красива и вкусна была так называемая запеканка из кукурузной муки. Приготавливалась она так: замешивалось тесто на обрате (в войну чаще на воде), добавлялись только соль и сода. Тесто выкладывалось в меньшую по размерам сковороду. Затем сверху закрывалось большой сковородой. В таком виде будущую запеканку ставили в топку печи и над ней топили в основном бурьяном. Сверху на печке одновременно готовилось что-то другое.

Подробно освещаю период войны лишь потому, чтобы потомки знали, что пришлось пережить людям даже в тылу. В поле, на ферме, в мехмастерских и на конюшне работали старики, женщины и дети. Мальчишки моих лет, в том числе и мы с братом, обучались на курсах трактористов (1944—1945 гг.). Если теория мальчишками и женщинами усваивалась нормально, то практика – это изнурительный физический труд, даже очень непосильный. Весь парк тракторов состоял из трех колесных СТЗ (Сталинский тракторный завод), двух гусеничных ЧТЗ (Челябинский тракторный завод). Управление рулевым колесом (баранкой) на СТЗ было непосильным даже для нас, уже 14—15-летних ребят: тогда не было никакой гидравлики. Чтобы повернуть передние колеса, необходимо было приложить немало физических сил. Поэтому приходилось за рулём сидеть вдвоём. Дополнительно устраивали примитивные сиденья. Не было тогда и «пускачей», а тем более аккумуляторов. Женщины мучились не меньше. Очень часто при запуске двигателя трактора происходила обратная отдача пусковой ручки, что грозило травмой чаще всего большого пальца руки (обычно сильный вывих). Потому-то чаще всего запускали двигатель трактора вдвоём: привязывалась верёвка на пусковую ручку с двумя концами, это и гарантировало полную безопасность. Так с нами мучились до осени 1944 года, когда фашист повсюду изгонялся с территории нашей страны. К этому времени стали возвращаться с фронта земляки с легкими ранениями. Они и заменили нас, мальчишек.