Итак, от меня хотели повторения моего гениального шедевра. Но дело в том, что его создание произошло спонтанно, да ещё и под дым зёрен коарби. Если бы у меня была схема… Но она осталась дома. Я не думаю, что поцаи добрались до неё, схема была спрятана надежно. Правда не помню где. Но когда надо, вспомню. Я себя знаю.

– Где мой друг? Я должен его видеть.

Легарпиец подвинул мне планшетный лист.

– Пиши, что тебе надо для машинки. Потом увидишь своего трусливого дурака Кхе.

Я и написал. Очень длинный список, добавил туда масло чёрного апсарина, десять кристаллов космония, зёрна коарби, мешок пуприкового экстракта и копчиковую железу скобра (две штуки).

Легарпиец взял список, пробежал его глазами и злобно зыркнул на меня.

-Ты что, издеваться вздумал?! Что ещё за апсарин такой? Какой ещё космоний? Из этого всего я только зёрна коарби и пуприковый экстракт знаю.

– А! Забыл ещё пирамидный открыватель добавить, – обнаглел я, чувствуя свою безнаказанность.

Некоторые из перечисленных позиций я просто выдумал.

Синий бандит чувствовал подвох, но доказать ничего не мог. Вселенная большая, планет много, пока разгребёшь каталоги официальные и подпольные, то уйдёт масса времени.

Я услышал стоны и вздохи Джу Сахха. Увидел, что он весь замотан прочной металлической нитью, которая поблёскивала из меховой шкуры.

– Так где же Кхе? – вновь обратился я с вопросом к своим похитителям.

– Думаю, я могу устроить вам встречу. Вернее, вас всех запрут на складе, где вы будете ожидать, пока не привезут все нужное.

«Значит, нам сидеть тут до скончания века – подумал я. Надо же, сбежали из одной тюрьмы, чтобы попасть в другую. Но я всё равно придумаю, как смыться отсюда!»

Меня и Джу притащили обратно в помещение, где я проснулся. Прямиком к покрытому мелкими шипами контейнеру, который я уже видел. Нас закинули в открывшийся люк и закрыли снаружи.

Контейнер был благоустроенный, почти как наша с Кхе квартира. Имелась даже холодильная камера, к которой я незамедлительно направился. Я был голоден, как скобр после любовных игрищ. Открыв камеру, я обнаружил там Кхе, спящего на нижней полке в позе эмбриона. В руке у него была зажата банка с полуфабрикатом.

Больше в холодильной камере не было ничего, кроме пустых, раздавленных мощными жвалами Кхе, банок. Я потянул банку у него из рук. Кхе вцепился в банку покрепче и даже не проснулся.

– Эй, просыпайся, и заодно объясни, почему бандиты называют тебя трусом?

– Они не бандиты, – пробурчал Кхе, не открывая глаз – а повстанцы с Аона.

Но тут до него дошло, что это не сон и здесь я. Кхе выскочил ко мне навстречу и заключил в объятия, не выпуская, впрочем, банки из рук. Мы были очень рады видеть друг друга снова.

Наконец я сказал.

– Кхе, дружище, ты не отдашь мне свою банку – я ужасно проголодался.

– Да, конечно! – он вручил мне банку, проводив её грустным взглядом, и добавил – только оставь мне на донышке…

– Вы конечно, оба просто милашки, – раздался низкий голос с пола. – Но может быть поможете мне подняться?

Джу барахтался на полу. Мы его поставили на ноги, и он сказал.

– Умоляю, освободите меня от этой нити, мне пора сбрасывать шкуру!

Я перекусил нить и снова стал свидетелем традиционного талмакитянского сдирания шкуры. Мне это зрелище было уже знакомо, но Кхе был буквально в шоке от такого превращения.

Мы заставили Джу Сахха рассказать нам, как случилось, что мы оказались здесь и где наш челнок. На что здоровяк со слезами на глазах поведал, что челнок остановили ложным сигналом пограничного патруля Аона. Связавшиеся утверждали, что он нарушил священное пространство планеты, хотя Джу проложил курс челнока вдали от всяких границ.