Доктор Доу кивнул.

– Но я убежден в том, что асфиксия лишь следствие. Следствие отравления.

– Отравления?! У гремлина?! Но они ведь едят всякую гадость вроде гуталина, пьют чернила…

– Верно, но отравиться можно еще и ядом. Что-то он точно сожрал. – Доктор Доу кивнул на оцинкованный судок, полный битой фарфоровой крошки, извлеченной из желудка гремлина. – Я еще проведу дополнительные исследования для подтверждения, но, вероятно, фарфор был смазан гремлинской отравой. Судя по всему, наш пациент решил угоститься куклой, которую разбил, забравшись в дом мадам Леру.

– Вот и вся тайна, – грустно сказал Джаспер.

Он так надеялся, что смерть гремлина стала следствием каких-нибудь загадочных причин. Что его либо отравили заговорщики, либо заманила в свои сети и обвела вокруг пальца коварная незнакомка – и вот он лежит на столе, а убийца передал через него кому-то какое-то мрачное послание, и только они, Джаспер и его дядюшка Натаниэль, могут обнаружить и прочесть это послание… Но на деле все оказалось куда как более прозаично: гремлин-вредитель просто съел отраву и теперь лежал белый и холодный, а на его груди и животе багровел аккуратненько сшитый надрез в форме буквы Y.

Разочарование легко читалось на лице племянника, и доктор поспешил его утешить, но, как и всегда, сделал это в своей неловкой манере:

– Ну, Джаспер, не огорчайся, – с ноткой коронного высокомерия и целой симфонией обычного занудства сказал он. – Должен заметить, не каждый труп таит в себе загадку. Чаще всего люди умирают так же скучно, как и жили. Кругом обитают сотни бессмысленных существ, которые однажды так же бессмысленно поскользнутся, подавятся, задохнутся, утонут, разобьются, угорят от газа, попадут под колеса кеба, в конце концов.

– Да-да, – проворчал Джаспер. – Я понимаю. Но как было бы здорово, если бы этот гремлин оказался частью чего-то большего – какого-нибудь заговора в стиле Клуба заговорщиков мистера Блохха.

– Ну, полагаю, мистер Блохх не стал бы размениваться на такие мелочи, как убийство какого-то гремлина.

– Наверное, ты прав, дядюшка, – вынужденно признал Джаспер. – Что с ним будет дальше?

– Я еще не думал. Скорее всего, он отправится в мусорный мешок.

– Нет! – воскликнул мальчик. – Нужно его похоронить!

Реакция племянника удивила доктора.

– Это же просто гремлин, – сказал он.

– Как ты не понимаешь! У него же есть глаза… и нос, и все остальное. Он жил какую-то свою жизнь, может быть, его даже как-то звали – он не должен быть выброшен на свалку.

Доктор Доу поморщился. Его племянник обладал очень чувствительной, в чем-то даже ранимой натурой. И пусть Джасперу была присуща необычайно развитая для детей его возраста способность к логическому мышлению, порой он тем не менее действовал и мыслил как самый настоящий ребенок. Но сейчас Натаниэль Доу не мог не признать правоту племянника: гремлин все же не какая-то крыса, как утверждают рекламные объявления ядовитого раствора марки «Мот. Гремлинская смерть», – доктор убедился в этом лично, проведя вскрытие. Внутри тот имел идентичный человеку набор органов, расположенных в тех же местах, выполняющих ту же функцию. Спорить с тем, что существу на столе весьма подходило прозвище «человечек», было глупо.

Поймав себя на излишней сентиментальности, доктор Доу тут же спохватился, отбросил ее, словно фантик от конфеты, и строго поглядел на племянника.

– Джаспер, ты ведь помнишь, что мы говорили о смертельно больных и умирающих пациентах, когда ты приходил ко мне в больницу?

– Я помню, дядюшка, – угрюмо ответил племянник. – Мы не должны принимать все близко к сердцу.