До возникновения понятия научной парадигмы науки опирались исключительно на философию познания, в которой с непрекращающейся горячностью происходили схватки по поводу того, возник ли наш мир по Божьему волеизъявлению либо без такового, – как результат естественного процесса. Первая точка зрения опиралась на постулат Божьего промысла, вторая – не принимала его в расчет. Если следовать первому направлению, то нам не надо заботиться о достоверности и доказанности аргументов, да и аргумент у этого направления один: «Поскольку люди – и я в том числе – верят в то-то и то-то, значит это так». Вторая точка зрения, обособляя релевантные факты, касающиеся той или иной проблемы, находит в них цепочку причин и следствий, которая начинает ход нашей мысли и продолжает ее до получения логически оправданного вывода.

Если из этой цепочки умозаключений появляется практически полезный результат, он включается в научную парадигму и человеческую практику, то есть, становится знанием. При этом никакого обращения к Божьей воле не происходит: исходной точкой отсчета становится начало наших рассуждений по поводу тех или иных событий, а окончанием – полученные в ходе рассуждений выводы. Такой подход я называю научным, именно он принес благосостояние множеству людей на планете и коренным образом изменил нашу жизнь.

Приведу в качестве примера историю превращения практической медицины в науку. С давних пор существовала, а у некоторых людей существует и по сей день вера в то, что болезни и причиняемые ими страдания являются Божьим наказанием за наши проступки. Основным способом исцеления в этом случае служат молитвы, обращенные к Вседержителю и умоляющие Его о прощении и выздоровлении. Но это чаще всего приводит к печальным результатам, что и заставило врачевателей перейти на иную стезю: находить истинные причины заболеваний, воздействовать на них и таким способом избавлять пациента от страданий. Впервые такой подход, насколько мы знаем, появился в Древней Греции в работах Гиппократа (ок. 460 г. до н.э. – ок. 370 г. до н.э.) и его последователей.

В его главном сочинении, называемом «Корпус Гиппократа», впервые выдвигалась идея, что болезни следует лечить после того, как они будут диагностированы, а диагноз следует ставить в соответствии с определенными признаками – симптомами болезни.5 Так возникла медицинская знаковая система, из которой следовало, что каждому заболеванию соответствуют специфические показатели, – их-то и следует распознать и с ними надо бороться, пока они не исчезнут, а с ними исчезнет и болезнь. Принятие такой точки зрения является поворотным в истории медицины для любого народа земного шара. Так это продолжается и в наше время, когда мы научились диагностировать почти любое из существующих заболеваний с помощью сложной аппаратуры. Ныне лечащий врач смотрит на экран компьютера, суммирующего результаты различных исследований и анализов, и по ним назначает соответствующее лечение. О Божественной воле либо вмешательстве каких-то сверхъестественных сил речь не идет на всем протяжении процесса врачевания.

Такой же революционный процесс замены донаучной парадигмы научной произошел во всех науках, возникших в древности. Все они превратились из проводников Божественного промысла в предмет человеческих умозаключений.

В связи с изложенным целесообразно обратиться к трем последовательным ступеням развития знания на всем протяжении человеческой цивилизации. Именно в такой плоскости формулировал проблему развития знания Огюст Конт (1798 – 1857), французский ученый и основатель философии прагматизма. Он полагал, что к его времени взгляды на природу познания прошли три периода: теологический, который он характеризовал как «элементарный и детский»; метафизический, когда опора на Бога сменяется теоретическими рассуждениями, оторванными от подлинной природы вещей, и позитивный, который появляется в конце средних веков и продолжается до нашего времени. Естественным образом для него последний период является наиболее продвинутым и конечным.