Дяденька меня не замечает, продолжая разговор. И я не спешу выдавать свое присутствие, потому что заинтригована. О какой бумажке идет речь, за которую Кирсановы его, так скажем, не похвалят?

Однако подробностей в диалоге он не выдает.

– Я знаю, знаю. Как найду, тут же тебе наберу. До скорого, – молвит едва разборчиво из-за тихого тона и прекращает звонок.

Затем с громким вздохом убирает телефон в карман пиджака, закрывает последний ящик и руками опирается о край стола. Низко склоняет голову и мрачно ею качает. Поиски завершились провалом.

Любопытно. Очень любопытно.

Подчиненный Кирсановых шарахается, когда, наконец, обнаруживает мое присутствие в кабинете.

Вот уж не думала дожить до того дня, когда для кого-то стану невидимкой.

– Вы… вы кто? – он сглатывает, хватаясь за горло. Ох, как же нервничает, обдумывая, какой лакомый информационный кусочек я уловила своим чутким слухом.

– Даниэла Покровская, – очаровательно улыбаюсь ему. – А вы кто?

– Как вы здесь оказались?

Кисло киваю на стопку бумаг.

– Мы с вами отныне коллеги. Надеюсь, конечно, что ненадолго.

– Стажерка? – брюнет расслабляется.

Я похожа на стажерку?

Ах да. Я действительно кто-то вроде подручного человека на низкосортной должности.

– Кем вы работаете в этой фабрике чудес Кирсановых? – я обвожу помещение руками, произнося слова с отчетливой саркастичной ноткой в голосе.

– Я… – несчастный запинается, его узкие глазенки вовсю носятся вдоль моего тела, изучая изгибы. Особенно впечатляется глубоким V-образным вырезом и показывающейся ложбинкой, поскольку таращится туда как минимум секунд двадцать. – Александр. Секретарь Феликса Орлановича.

– Вот оно что, – я улыбаюсь шире. – Александр, вы, похоже, ищете что-то важное? Нужна моя помощь?

– Нет! – он неожиданно вскрикивает. – Нет, не нужно, эм, Даниэла.

– Точно? Я очень способная, – ненароком провожу ладонью по груди, скольжу пальцами вверх, касаюсь ключиц, шеи.

Соблазню простака на раз-два. Процесс запущен. Его челюсть ползет вниз, а из взгляда исчезает какая-либо осмысленность. Прикусываю губу, и вот Александр стоит передо мной, как овощ, которому не связать и двух слов.

– Простите, что подслушала ваш разговор, – делаю виноватое личико и складываю руки в молитвенном жесте, теснее смещая груди вместе. Мужичок облизывает рот, глядя на мой бюст, как загипнотизированный. – Кажется, вы собираетесь подставить своего… то есть нашего босса?

Ему требуется какое-то время, чтобы сообразить ответ.

– Н-нет.

– Уверены?

Он тяжело дышит. Трогает большим пальцем обручальное кольцо, но взгляда от моих сисек не отводит.

– Уверен.

Козел.

Я опускаю руки и плотно прикрываю свою драгоценную, упругую троечку полами пиджака, застегивая на пуговицы. Как по щелчку, внимание Александра возвращается к моим глазам.

– Что ж, вероятно, я ошиблась.

Ни черта.

– Да-да, ошиблись, Даниэла.

Я наблюдаю за тем, как он в спешке совершает контрольный осмотр поверхности своего письменного стола, хватает с пола дипломат и широкими шагами топает к двери.

Это кажется безумием, но я вдруг ловлю себя на мысли, что должна во что бы то ни стало разыскать упомянутый в его телефонной беседе договор.

Если этим можно навредить Кирсановым, или по крайней мере обзавестись хоть каким-то рычагом давления, то я постараюсь.

МАКАР

Если однажды меня спросят о самом лучшем дне в моей жизни, я без промедлений отвечу: «День, когда мой папаша сдох».

У меня с ним были натянутые отношения, выражаясь очень деликатно.

Я не разделял любовь братьев к отцу. Не видел в нем опоры и уж точно не знал его любви. Но прекрасно помню лживую заботу, которую он с обожанием и мастерством демонстрировал на публику, появляясь где-либо с нами.