С другой стороны, доверять этим кидалам – тоже последнее дело. Надо было принять решение.

Двойственность ситуации убивала. Тем более что решение он принял ещё тогда, когда приехал в головной офис банка, в котором брал кредит, и сделал то, что сделал.

Начальник службы безопасности всей сети банков по стране выслушал его историю, бывшего военного, кинутого неизвестными личностями.

Тогда решение было принято.

Его долги замораживаются, происходит реструктуризация долга на двадцать лет, а имущество десантника и его бизнес не изымается. Дело в отношении его прекращается.

В обмен Петрович пообещал при помощи банкиров схватить чёрных кредитных дилеров.

И, в общем-то, захват копами парней был спланирован заранее.

Двери камеры открылись. Петровича выпустили после разговора с Тимуром.

В кабинете следователя висел портрет Иосифа Сталина. Необычно. Особенно когда правящей партией в настоящее время происходит очернение личности этого неоднозначного, но всё-таки интересного человека.

– Удивлены, Дмитрий Петрович? – задал следователь вопрос десантнику.

– Что? – не понял Петрович.

– Вы так долго смотрите на портрет, – продолжил следователь. – Знаете, по-моему, всё это очень по-философски. Это отражает не только сложившуюся ситуацию в отдельно взятое время, но в целом по стране во все промежутки времени.

Петрович всё так же ничего не понимал. Следователь был ему неприятен.

– Я имею в виду, – следователь набрал в грудь воздуха и продолжил свой монолог, – вот, например, какая разница крестьянам, при каком политическом строе они живут? Рабочим? Ведь исторически так сложилось, что общество делится на два класса: власть имущие и угнетённые. Первые насаждают вторым свою волю через написание своих законов и требуют неукоснительного их соблюдения. Что такое право? Возведённая в закон воля господствующего класса. И когда общество делилось на рабовладельцев и рабов. Первые устанавливали законы для рабов. При феодализме феодалы устанавливали законы для крепостных, буржуа – для рабочих. В действительности прошло уже несколько тысяч лет, а расстановка сил в обществе осталась прежней. Мы только поменяли название. Вы, кстати, курите?

– Нет, спасибо, – ответил Петрович.

Следователь закурил сигарету. Ему нравилось говорить. Наверняка он многим людям лил тут в уши всякую ерунду. Впрочем, их положение обязывало их слушать.

– Так вот. Поменяли название. В действительности разве не остались сейчас работорговцы и рабы? Взять, к примеру, офис-менеджеров. Вот они работают всю жизнь, берут, кстати, кредиты. Живут в кредит, понимаете ли. – Следователь вздохнул. – А что, собственно, они видят, кроме работы? Все заработанные деньги тратят на всякие увеселения плоти. Не думают о будущем, живут одним днём. Кто-то может ездить по всяким Турциям, Египтам, знаете ли. А кто-то нет. Последние хуже галерных рабов. Те хоть мир видели, путешествуя на галерах. Ну а что видят наши врачи? Учителя и прочие с ними? Затрудняюсь ответить. И хорошо, если супруг человека ещё какие-то деньги зарабатывает. А если нет? Вы знаете, мы тут много видим на этой работе. Много спившихся, алкоголиков, наркоманов. Все от безысходности. Многие думают, что наркотики – дорогое удовольствие. Не все, скажу я вам. Есть такие препараты, за 500 рублей можно сделать с десяток доз. Конечно, жить такому недолго, но всё же более красочно, чем серость происходящего.

У нас тут, кстати, в милиции, ещё до реформ зарплата была небольшая: всего 10 тысяч рублей. Тоже еле сводили концы с концами.

И вот мажора вчера привезли пьяного. Напился и на папином джипе снёс в мемориальном парке ограждения.