– Выполнила приказ командира? – невинно поинтересовалась в ответ.

– Да ты…, – начал было Никита, но подошедший Дима перебил его:

– Отставить! И сам ешь давай, и другим не мешай тоже, – серые глаза поглядели поочередно на Катю, затем на меня. – Вас этот приказ тоже касается.

Мы с Катей переглянулись, но спорить не стали, а вот уязвленный Никита был намерен поспорить.

– Нет, ну скажи, – не уступал он. – Что это делается? Чтобы духи, – он бросил взгляд на нас с Соловушкой, как мы прозвали Катю, которая до войны училась в консерватории и обладала потрясающим голосом. – Стреляли лучше нас с тобой. Они же пороха еще не нюхали…

– А ты будто бы нюхал, – голос старшего сержанта звучал спокойно, но серые глаза недобро блеснули. – Да и к тому же, прежде чем делать какие-то громкие заявления, сначала посмотри, с кем сражаться придется.

– Ты о чем? – не понял Никита.

– Я о том, что она, – Дима с легкой усмешкой посмотрел на меня, заставив внезапно покраснеть. – Курсы мастеров точного выстрела при ОСОАВИАХИМе закончила.

– Чего? Правда, что ли? – вылупился Никита.

– Я тебе врать не буду, – вместо меня ответил Дима, а я внезапно почувствовала, что начинаю слегка злиться. Вот зачем он это сейчас рассказал?!

После ужина было время на самостоятельную подготовку. Погода была хорошая, поэтому я, как обычно, решила позаниматься на улице. И, кто б мог сомневаться, что старший сержант решит присоединиться, хотя это был всего лишь третий или четвертый раз, когда мы занимались друг подле друга, обычно меня такая компания устраивала, но сейчас я на него слегка злилась. Видимо, Дима это заметил.

– И что происходит? – поинтересовался он, заставляя меня оторваться от изучения азбуки Морзе.

– Ничего, – ответила я.

– Врать не надо, я же вижу, – он вздохнул, будто понимая, что я ничего не скажу, а потом его глаза внезапно хитро блеснули. – Говори. Это приказ.

Я скрипнула зубами. Не подчиниться я не могла – Дима был старше меня по званию, но…

– Зачем ты рассказал ему про курсы? – подняла на него взгляд. – Я не хочу быть в центре внимания, а теперь, наверняка, стану. А это неправильно. И, между прочим, нарушает то, чему меня на этих самых курсах и учили.

– А то, что на полигоне произошло, не нарушает? – в спокойном голосе парня звучал интерес и что-то еще, чего я понять не могла.

– Нарушает, – вздохнула. – Сама не могу понять, почему я вдруг так поступила… Но больше я такого не хочу.

– Ладно, – Дима вздохнул. – Извини меня пожалуйста. Я не подумал.

Я удивленно моргнула несколько раз, глядя прямо на парня. Внезапно в свете потихоньку уходящего за горизонт солнца, он показался мне очень красивым: округлое лицо с мягкими чертами, довольно крупный нос, пухлые губы и довольно глубоко посаженные глаза не портили картину, скорее наоборот, добавляли лицу что-то такое, что можно было бы охарактеризовать домашним. Серые глаза блестят в лучах уходящего солнца. Я нервно сглотнула, понимая, что парень ждет моего ответа, но, прежде чем мне дали что-то сказать, раздался голос Никиты.

– И что это сейчас было? Кто перед кем извиняется, а? – младший сержант зашел к нам в курилку. В руке у него уже была самокрутка. По лицу старшего сержанта будто тень пробежала. На секунду оно стало совсем недобрым, но потом снова вернулось равнодушное выражение.

– Это старший сержант, который совершил сегодня ошибку, извиняется перед рядовым, – ответил он Никите. – И не кури очень долго, поверка скоро, – парень поднялся и направился к казарме, я секунду подумав, тоже решила не задерживаться. Оставаться наедине с Никитой отчего-то не было желания.