Пересылаю письмо умной Ванды[61].

Кланяйся Мих. П-чу, Полиньке, Марише. Наши все тебя приветствуют, спрашивают, нет ли вестей.

Арапка безумствует.

Целую тебя крепко. Оля.

О посылке ни гу-гу??

Маша, дорогая, вчера было малое собрание поздним вечером – Чеховы и Маруся Титова[62]. Павел Марков, Федор Михальский[63] из-за заседания не могли быть. Выпито было весьма мало, ибо по субботам даже вина не продают, не то что водки.

Писали стихи, телеграммы. Посылаю твою переписку с Л. Книппером[64]. Получилось удачно. Посмейся.

Эти дни Москву завалило снегом, зима в полной силе была – выехали сани. Сегодня как будто подтаивает.

Жду письма.

Все тебя целуют. Чеховы ночевали. Джюдди обстрижена теткой, выглядит полегче и шерсть не теряет. Арапка неистовствует.

Целую крепко. Оля

Спешу написать тебе, моя дорогая, что все обстоит благополучно насчет твоего Гурзуфчика. Роман получил посылку и твои письма и очень доволен, но никак не мог собраться ответить. По словам Михалины[65], котор. работает временно в Гурзуфе, крыша уже исправлена, остается только побелить домик, и «пусть приезжают поскорей, я буду рад», так сказал Роман. Михалина его застала за разделкою сада.

Вот видишь, все безупречно, и ты пожалеешь, если тебе не придется приехать на дачку…

Я уже во всеоружии: начала ремонт, сею рассаду, привожу в порядок сад, злюсь на холодную погоду и на то, что у меня вместо садовника кочегар. Руки у меня заскорузли, и вся моя красота, котор. я с таким трудом приобрела в Москве, пропала. Рано ложусь, рано встаю и чувствую томление во всем теле. Как мечту вспоминаю мою жизнь в Москве! Как будто ничего и не было…

Напиши, как встретила «своего»?[66] Что он тебе привез? Не перепадет ли и мне чего-нибудь, вроде губной помады? Завидую вам, что собираетесь, играете в разные игры, только не выпивайте, пожалуйста.

Прости, что не аккуратно пишу, всё отрывают, зовут…

Еликончику кланяйся и всем, всем, всем. Целую. Маша.

Умоляю, достань у Мар. Григ.[67] рецепт на обыкновенный крем для лица, она мне дала очень малое количество, и уже на исходе. Позвони ей, голубушка. В Ялте ничего нет, и противно жить. Все оборванные и злые…

Буду собирать лепестки роз для Мар. Григ., передай.

Приезжал ли Во-Во?[68] И ему привет. Получила письмо от Еликона. Merci.

Маша, дорогая, Христос Воскресе! Трижды лобызаю тебя и… будь здорова, крепка, весела, удобряй сад, сохраняй красоту, приобретенную на Ямской[69], и не забывай свою койку на Пречист. бульваре, без которой мне пустовато и к которой я привыкла.

Руки мои гудут[70], напряжены, точно кожаные, и засыпают. Я простужена немного. Рядом в столовой лежит Вово с температ., вчера 39°, сегодня – 38°, очевидно, привез из Ленинграда. Сегодня дождь с утра, но тепло. Весь дом в затишье, я лежала до часу и читала Тынянова «Смерть Вазир-Мухтара» (о Грибоедове)[71], а сейчас Лева отнял у меня книгу и благодаря этому я пишу тебе, – все последнее время была очень занята, не до писем было.

Завтра уезжают Станиславские – побегу к ним, чтоб обнять и поцеловать. Меня волнует эта разлука[72].

С ужасом думаю, что придется сидеть в Москве до 1-го июля да еще играть во 2-м МХТ – у нас ремонт[73].

Если бы ты знала, какая гора спала у меня с плеч, когда я прочла твое письмо. Я уже и не знала, что думать относительно Гурзуфа. Спасибо тебе и Михалине. Меня так потянуло в милый Гурзуф, но… Думаю попросить Бекетову[74]