«О чем рассказ-то?» – спрашивает умный полотер сибирского писателя Владимира Ермакова. – «О хороших людях». Про что кино – у Бондарчука и Данелии? Про кого. Про хороших людей.

Когда, на какой исторической точке нас так тряхнуло, что мозги перевернулись и засело в них убеждение, будто бы хорошим человеком быть трудно? Это, мол, подвиг. Нас бы на место старшего Соколова – узнали бы, почем фунт подвига.

А быть хорошим человеком – просто счастье. Показать кому-то дорогу, напоить чаем, помирить приятеля с невестой, первым протянуть руку после ссоры, уступить девушку – потому что она не твоя, а твоя будет где-то впереди… Шагать по Москве сегодня, наверное, – да точно – труднее, чем в 64-м, и все-таки Колькой Соколовым дано быть каждому. В отличие от Соколова Андрея. В мирные времена хорошие люди мельчают, и это нормально. Главное – чтобы вовсе не перевелись.

Все-таки странно, что список так называемой «обязательной литературы» у нас есть, а кинохрестоматии нет. Можно получить аттестат и диплом, не имея представления о «Судьбе человека», а «Я шагаю по Москве» узнавая только по мелодии…

Разумеется, посмотреть хорошее кино – не значит еще самому стать лучше. Даже снять хорошее кино – в этом смысле не гарантия. Но жить, под собою не чуя страны, наши лучшие фильмы точно не дадут. Доходчиво вложат в мозги историю с географией.

Время можно остановить только на пленке. Либо на цифре. Правда, с цифрой фокус остановки времени пока получается хуже. То ли в носителе проблема, то ли останавливать нечего.

Фильм «Я шагаю по Москве» снимало именно Время. И играло там Время. Оно было легким и прыгучим. Ласковым, насмешливым и долговязым. Носилось по Москве в кедах, то и дело взлетая над тротуарами.

Это Время родилось вместе с Победой. Которую Андрей Соколов, потерявший троих детей, добывал в том числе и для Кольки Соколова. Мужики отвоевывают землю, чтобы ее наследовали мальчишки.

Как всё прекрасное, Время это продлилось недолго. Что с ним стало потом? Подросло…

Фильм Данелии не очень похож на сценарный исходник, как обычно и бывает в кино. У Шпаликова (недавно сценарий опубликовали в сборнике, выпущенном к юбилею «Мосфильма») много такого, что нам теперь покажется «лишним». Какие-то баскетбольные матчи. Какие-то дяди-колхозники, любители пива. (Вообще пивной дух ощутим.) И сибирский писатель Ермаков советует продавщице Алене идти в проводницы. А сам всё кладет ей руку на плечо. Да и Колька туда же… В фильме они гораздо скромнее. Трепетнее. Дух целомудрия, смиренномудрия, терпения и любви снизошел на «Я шагаю по Москве» уже в процессе съемок.

В сценарии – в первом его варианте – не было ни умного полотера, ни сурового отца-доминошника («А ну-ка, писатели, идите отсюда, пока я вам шею не намылил!»). Будущий персонаж Ролана Быкова не кричал: «Я контуженный!». Рассказ, опубликованный в «Юности», назывался ударно – «Наша бригада» (в фильме – «Тайга»). Не было у Шпаликова станции метро «Университет», а значит – и эскалатора, который везет Кольку к светлому будущему. В принципе метро не было. Юный Соколов работал на каком-то «малолитражном». Романтикой Метростроя – поэзией не космических 60-х, а земных 30-х годов – фильм обязан Данелии. Его отец Николай Дмитриевич был метростроевцем.

Сценарий «Я шагаю по Москве» неоднократно переделывался, чтобы угодить Никите Сергеевичу.

В смысле – Хрущеву.

Ему не понравился фильм Марлена Хуциева «Застава Ильича», потому что там трое парней и девушка «шлялись по городу и ничего не делали». «Заставу…» тоже сочинил Шпаликов. Это была его фирменная великолепная четверка.