Вот как описывает свою мать Константин Эдуардович в автобиографии:

«Мать была совершенно другого характера: натура сангвиническая, горячка, хохотунья, насмешница и даровитая. В отце преобладал характер, сила воли, в матери же – талантливость. Ее пение мне очень нравилось. Темперамент отца умерял природную пылкость и легкомыслие матери. …Мать вышла замуж в 16 лет, и романов до замужества у ней, очевидно, не было. Не было их и после. Отец был старше ее лет на 10. Родители мои очень любили друг друга, но этого не высказывали.

…

Мать тоже была хорошего здоровья. Никогда не видел ее в постели, никогда не видел прыщика на ее лице. Но она очень мучилась родами. У нее было человек 13 детей (Последний мой брат умер лет 20 тому назад, а последняя сестра – лет 15 (Речь идет о брате Циолковского Иосифе и сестре Марии)). От нее осталась дочь, моя племянница, и сейчас живая. Еще есть дети от другого брата. Мать была выше среднего роста, шатенка, с правильными, хотя немного татарскими чертами лица. Тоже нравилась мужчинам, но меньше, чем отец. Под конец жизни стала избегать деторождения и умерла 38 лет, как мне кажется, жертвой неудачного аборта. Хотя прямых доказательств последнего у меня нет»[6].

Между родителями были хорошие отношения, но, по описанию Константина Эдуардовича, была некоторая сдержанность. Вот как описывает семью сам Циолковский:

«Родители мои очень любили друг друга, но этого не высказывали. Однако это не мешало им слегка увлекаться, особенно отцу, который нравился женщинам. До измены ни с какой стороны не доходило. У отца, как и у меня, было инстинктивное и отчасти сознательное стремление к воздержанию. Вероятно, и он видел в этом источник умственной силы и энергии. Я никогда не видел у нас двуспальной кровати, хотя сначала, может быть, она и была. Напротив, при мне было обратное: отец спал через сени со старшими мальчиками, а мать – с маленькими детьми. Может быть, это и способствовало обильному деторождению.

У родителей было пренебрежение к одежде, к наружности и уважение к чистоте и скромности. Особенно у отца. Зимой мы ходили в дешевых полушубках, а летом и дома – в рубашках. Иной одежды, кажется, не было. Я даже на учительскую должность ехал в полушубке, прикрытом дешевым балахоном. Исключение было для учащихся в школах. По крайней мере были сюртуки (тогда в школах блуз не носили).

…

И мать, и отец все же были склонны к космополитизму: видели человека, но не видели государств, правительств и вероисповеданий»[7].

Семья Циолковских была большой. Согласно исследованиям родословной Циолковских Сергеем Ивановичем Самойловичем[8], у Эдуарда Игнатьевича и Марии Ивановны было восемь детей: Александр (1850), Дмитрий (1851), Иосиф (1854), Борис (1855), Константин (1857), Игнатий (1858), Мария (1865), Екатерина (1868). Как указывает биограф, вероятнее всего, пятеро детей родились мертвыми – по законам православной церкви, если ребенок рождался «без признаков жизни», то он не нарекался именем и не записывался в церковные книги.

Детство Константина Эдуардовича до 1868 года прошло в селе Ижевском под Рязанью. Рос маленький Костя обычным ребенком, в 6–7 лет по сказкам А. Н. Афанасьева научился читать и читал все, что возможно было достать. Любил мечтать и, как пишет в автобиографии, платил младшему брату, чтобы тот слушал его фантазии.

В 11‐летнем возрасте Константин после катания на санках простудился и заболел. Заболевание вызвало глухоту, которая не проходила.

«Я ковырял в ушах, вытягивал пальцем воздух, как насосом, и, думаю, сильно себе этим повредил, потому что однажды показалась из ушей кровь»,