Промысел с североамериканского восточного побережья продолжался с переменным успехом в течение многих десятилетий. Одна норвежско-канадская компания активно вела промысел вплоть до Первой мировой войны в залив Святого Лаврентия у Ньюфаундленда с базой в городе Сет-Иль в провинции Квебек. Они добывали ежегодно до тридцати синих китов в 1912–1915 годах и вдвое больше сельдяных полосатиков. Во время Первой мировой войны, когда Норвегия придерживалась позиции нейтралитета, компанию обвинили в пособничестве врагу и закрыли.

После Первой мировой войны новая компания с норвежскими владельцами попыталась вести китобойный промысел у Ньюфаундленда, где добыча уже почти прекратилась. Они добились успеха, но не без препятствий. «Если наши власти хотят прекратить китобойный промысел у наших берегов лет на сто или того больше, то они должны тогда позволить начать это норвежцам, – писала одна из газет Сент-Джонса, столицы Ньюфаундленда. – Они уже полностью очистили свое собственное побережье, американское Тихоокеанское побережье и многие другие места, где раньше киты водились в изобилии»16. Норвежцы приобрели славу особо эффективных китобоев, как в хорошем, так и в плохом смысле.

В Тихий океан современный китобойный промысел пришел осенью 1889 года. В гавани русского города с говорящим названием Владивосток стояло на причале одно судно. Маленькая паровая шхуна, вооруженная гарпунной пушкой, была построена на верфи Нуланда в Христиании. Капитан Самуэль Фойн раньше участвовал в становлении китобойного промысла в Исландии, и он, как и его штурман Ялмар Бюлль, был опытным гарпунером.

Глава китобойной компании, русский дворянин Аким Егорович Дыдымов, также пришедший на этой шхуне, построил наземную станцию в 180 километрах восточнее Владивостока. Промысел шел неплохо. Первые добытые ими в Японском море пять китов были синими.

Уже спустя год Дыдымов рассчитал норвежцев. «Русские и другие местные работники хорошо освоили промысловый метод», – объяснил он. Однако он так и не смог это доказать. В новогоднюю ночь промысловое судно с верфи Нуланда затонуло у восточного побережья Кореи при сильном шторме и температуре воздуха минус 15 градусов. Дыдымов и вся его команда погибли.

В то же время наследник русского престола, а позднее царь Николай II находился в плавании на мощном броненосном крейсере «Память Азова». Целью его путешествия являлся Владивосток. Здесь Николай должен был заложить первый камень в строительство Транссибирской железнодорожной магистрали. В свите цесаревича путешествовал морской офицер Генрих Гугович Кейзерлинг, граф, родом из Литвы, где находилось его родовое поместье1. Во время последнего отрезка пути из Кобе в Японии они видели много китов. Во Владивостоке граф Кейзерлинг решил восстановить дело погибшего Дыдымова.

Наземная станция еще существовала, и со временем Кейзерлинг ее выкупил. Однако опытные в промысле люди либо уехали, либо утонули, так что графу потребовалась помощь норвежцев. Это оказалось трудной задачей. Кейзерлинг столкнулся с нежеланием норвежцев делиться своими методами с возможным конкурентом. Решением стал промышленный шпионаж.

В начале лета 1893 года в Вестфирдир в Исландии на борту шхуны из Норвегии с продовольствием и снаряжением для китобоев прибыл моряк Хенри Карлссон. На самом деле это был не кто иной как сам Кейзерлинг, решивший изучить норвежскую методику промысла. Устроиться на китобойную шхуну в качестве матроса ему помог один норвежец из Санкт-Петербурга. Работодателем была недавно созданная компания «Китобойное общество Хёугесунна», «Талкна-общество», как ее называли, по имени наземной станции на одном из подходящих мысов Талкна-фьорда, в остальном окруженного крутыми скалами.