Помимо хирургии я на полставки заведовал отделением переливания крови. Отделение было «крупным» – я и медсестра, но вдвоем мы выполняли довольно большой объем работы. Наша медсанчасть располагалась высоко в горах, до Фрунзе – 400 километров, единственным транспортным средством были машины, так что нам приходилось во многом обходиться собственными силами. Я регулярно производил забор крови, расфасовывал ее, определял группу и маркировал сам каждый флакон, приклеивая соответствующие этикетки. Проблем с кровью у нас никогда не было, так как штат доноров был вполне приличный. Довольно частый забор и маркировка флаконов с кровью однажды мне очень помогли. Дело в том, что этикетки групп крови разного цвета. II группа – синяя, III – красная… Эти цвета настолько въелись в мое сознание, что я их не мог перепутать никогда. Однажды я оперировал молодую женщину, предполагая, что у нее аппендицит. Вскрыв живот, увидел море крови – оказалась внематочная беременность. Тут же распорядился подключить переливание третьей группы крови. Операция проводилась вечером, других врачей, кроме меня, не было. Я продолжал операцию, медсестра подключила кровь. Внематочную беременность я оперировал первый раз. Операция в целом совсем не сложная, но для тех, кто делал ее много раз. А для первого раза все сложно. Я весь был поглощен своими действиями, но зная, что переливание крови – врачебная процедура, бросил взгляд на ампулу крови и увидел синюю этикетку! Молнией мелькнула мысль, что при III группе крови этикетка должна быть красной! Я не сдержался. «Дура, – заорал я – ты что переливаешь?!» Она мигом отключила систему, принесла нужную кровь. Ошибочное переливание иногруппной крови – всегда судебное разбирательство. Именно по этой статье чаще всего возбуждаются судебные дела против врачей. Меня спас мой хоть и небольшой, но опыт. И еще – Бог помог!

Чтобы показать широкий круг наших обязанностей, расскажу еще об одном забавном эпизоде. Поскольку штат врачей у нас был ограничен, Гена Жуков на полставки работал еще и судмедэкспертом. А когда он уходил в отпуск, на месяц я оставался на этой должности. И вот в очередной раз я исполняю обязанности судмедэксперта… Где бы я ни находился, я всегда оставлял свои координаты. Как-то я был в кинотеатре, и посреди сеанса раздается объявление по громкой связи: «Патютко, на выход!» Я вышел, меня уже ждал следователь, примерно моего возраста, милиционер и еще какие-то люди. Следователь сказал, что в бане обнаружен труп мужчины. Мы все направились туда. Я лихорадочно вспоминал свои скромные познания в судебной медицине, по каким признакам можно хотя бы ориентировочно определить причину смерти, время ее наступления и прочее. Подходим к бане, там уже толпится народ. Первым в баню входит следователь, с суровой миной на лице осматривает, нет ли следов, проверяет окна. Все очень сосредоточенны. Заходим в саму баню, видим, лежит голый мужчина, предположительно – труп. Я наклоняюсь над ним, и – о, ужас! – на моих глазах он медленно поднимается, растерянно озирается вокруг и спрашивает: «Мужики, а что вы здесь делаете?» Оказывается, он немного перебрал и заснул, а собутыльники ушли, оставив его одного. Мы вышли из бани под дружный хохот собравшейся толпы. На этом моя карьера судмедэксперта закончилась.

Так протекали наши рабочие будни. Нельзя сказать, что все проходило гладко. Были у нас стычки с заведующим отделением. Я никогда не отличался покорностью, и если имел свою точку зрения, свое мнение, всегда его отстаивал. Но в общем и целом больших и серьезных разногласий в коллективе не было. Мы дружно работали и не менее дружно отдыхали.