– Судя по выражению лица, дела у тебя не очень, – догадалась мама. – Что, опять двойка?!

– Двойка, – тяжело вздохнул я, – опять.

– И по какому же предмету, – мама взяла дневник и стала нервно перелистывать его в поисках нужной страницы, – по математике? Или Истории? А может быть по литературе?

– По Истории, – тихо ответил я, – и по литературе.

– Как?! Две двойки?! – возмущенно воскликнула мама.

– Нет, одна, – поспешил я ее успокоить. – По истории одна…, и еще одна по литературе.

Тут мама нашла нужную страницу.

– Балбес! – улыбнулась вдруг она и легонько шлепнула меня дневником по макушке. – А я уж поверила, что ты действительно две пары в один день получил. А ты две четверки заработал – молодец!

Мама положила дневник на стол и вышла из комнаты. А я с недоумением впился взглядом в две ярко-красные двойки на раскрытой странице. Со зрением у мамы было все в порядке, она даже очков не носила. Не могла ведь цифры перепутать – она же бухгалтер. Я пролистал пару страниц и все понял. Вот, две недели назад, как раз в среду, в дневнике красуются две четверки. Одна за списанную проверочную по истории, а другая честно заработанная за чтение стихотворения по литературе. Значит, мама открыла не ту страницу! Я было, уже обрадовался, но вспомнил, что как раз в ту среду, папа пожелал увидеть две четверки собственными глазами. Не исключено, что захочет удостовериться и сегодня. После радостной новости от мамы, увидеть в дневнике две «параши»…! Папа будет расстроен. А ведь еще и мама расстроится из-за своей оплошности…

Размышляя над своим ярким, но не радостным недалеким будущим, я не заметил, как развернул и пихнул в рот одну из конфет. Почувствовав ее вкус, я как будто бы отключился на какое-то время. Ничего вкусней я не пробовал, разве что сегодняшние пирожные. А когда я пришел в себя, то обнаружил на столе два фантика. Даже не заметил, как съел вторую конфету.

А тут и папа пришел.

Так вот почему…

Я шагал на футбол в полном изумлении. Оба родителя смотрели на двойки в дневнике и видели в них четверки. И страница была та, что нужно, я сам открыл и показал им еще раз. А они сказали: «Так держать!». Размышляя в чем здесь причина, я не заметил старичка перед пешеходным переходом и натолкнулся на него.

– Простите! – поспешил я извиниться. – Я задумался и не заметил вас.

– А о чем задумались, молодой человек? – поинтересовался дедушка.

– Да, так…, – неопределенно ответил я и начал переходить дорогу.

– Уж, не о том ли, почему ваши родители видят хорошие отметки вместо двоек? – донесся сзади голос старика.

Я обернулся. Не может быть! На меня, улыбаясь, смотрел Иоганн Свит, с седой головой, такими же усами, в очках и с клюкой.

– Это вы? – удивился я и подошел к нему.

– Это я, – ответил дедушка Свит. – А ты, как я вижу, договор совсем не читал. Пункт 306.254. «Поставщик обязуется не допустить наказания Круглого двоечника за двойки родителями последнего…»

– То есть вместо всех двоек, которые я получу, родители будут видеть четверки?

– Ты чего здесь стоишь, – спросил подошедший Серега Антонов, – зеленый ведь горит?

– Не видишь, что ли, с человеком разговариваю, – ответил я, но обернувшись, увидел, что Иоганна Свита и след простыл.

– С каким еще человеком? Пошли скорей, а то на футбол опоздаем!

Сомнительная замена, неожиданная усталость, вымученная ничья и обидное поражение.

– Как ты умудрился палец травмировать, – кричал я на Димку Лапшинова, нашего вратаря, – да еще прямо перед игрой с Бэшками?!

– Да я орехи грецкие молотком колол, – оправдывался Димон, – ну и заехал себе прямо по пальцу. Знаешь, как больно?!