Решил тогда Хамид потихоньку вытеснить Деда с его земли, вот тогда и послал Дед ко мне свою внучку с предложением. Если я буду защищать его поля от головорезов Хамида, то он, в свою очередь, будет подкидывать нам по барану в месяц, а кроме того, сообщать о крупных отрядах боевиков, идущих в нашу сторону.

Вот так и повелось к взаимной нашей выгоде. Я пугал людей Хамида на восточных подступах к землям Деда, а Дед выпускал к нам голубка с синей ленточкой, если замечал отряд боевиков. Раз в месяц по уговору мы стреляли одного из баранов Деда, ― и все были довольны, кроме Хамида.

Так было и в тот день. Расположился я на горушке, а вверху надо мной ― три Ваньки. Ваньками я называю одно своё изобретение. Это автомат на треноге с пультом радиоуправления. Сам я спрятался сбоку со снайперской винтовкой, а Ваньки по моей радиокоманде постреливали в сторону ползущих боевиков. Попасть они, конечно, ни в кого не могли, но отвлекали внимание от моей скромной персоны. Один из боевиков выполз прямо на мой схрон ― пришлось его успокоить с помощью ножа. Мне он оставил в наследство новенький маразийский автомат. Двое других приближались к моим Ванькам. Вот в визире винтовки показался один из них, и я убрал его одиночным выстрелом. Оставшийся почувствовал неладное и затаился. Так он может пролежать до самой темноты, и мне придётся лежать тоже.

И тут в моей голове раздался голос:

– К западу от тебя армейские убивают молодого парня! Ты должен его спасти! Это очень важно!

Я ничуть не удивился. Война, знаете ли, отучает удивляться чему бы то ни было.

– Какое мне дело до армейских, да пусть хоть все поубивают друг друга!

– Есть дело! Этот парень отказался убивать твоих подопечных, а его соратники это сделали. Дед мёртв, убиты и обе его внучки.

Тут я понял, что должен вмешаться. Нажал на кнопку, ― и все три мои Ваньки взлетели на воздух. Пока оставшийся боевик любовался фейерверком, я уже бегом спускался по противоположному склону. Застал я душегубов как раз вовремя. Они стояли около своей машины и обсуждали, как бы подостовернее перерезать горло своему же парню. Сам парень был в отключке и ничего не чувствовал. А командир группы объяснял здоровенному туповатому солдату:

– Вот смотри. Пусть машина остановилась, и Новичок отошёл в кусты по малому делу. Вот здесь кусты приминаем, ― предположим, здесь сидел боевик. Вот он подкрадывается, бьёт Новичка по голове и перерезает горло. Давай! Действуй!

Но он опоздал. Я дал очередь из маразийского автомата и срезал обоих. Второй очередью покончил с оставшимся около машины ― здоровенным бандюгой с оттопыренными ушами. Чуть было не упустил последнего. Только шевеление трав подсказало мне, куда уползает эта змея. Бросок гранаты покончил и с ним.

Затем подошёл и брызнул из фляжки в лицо спасённого парня. Потихоньку тот пришёл в себя.

– Ты кто?.. А, Петруха ― рваное ухо. Про тебя мне мама рассказывала.

Надо же, кто-то помнит моё детское прозвище.

– Как же ты меня узнал?

– Да так… ― парень замялся.

– Ну, не хочешь – не говори! Нам до ночи предстоят ещё дела! Двигаем теперь к дому.

– Зачем?! Не хочу!

– Не будь неженкой! Если хочешь, чтобы за убитого старика и его внучек отомстили, то давай двигай!

Мы подползли к дому и через открытое окно проникли внутрь. Старик и девочки лежали прямо под окном в луже крови. Я порылся под кроватью и нашёл там старинное противотанковое ружьё – заряженное! Ай да Дед! Только вот оно тебе не помогло. Ничего, пусть выстрелит хотя бы после твоей смерти.

– Теперь молчим и ждём!..

Была полнейшая тишина, когда я почувствовал зуд в спине. В тот же миг мой спасённый глазами указал на дверь. Старинное оружие грохнуло у меня в руках, пробивая насквозь дверь и всех тех, кто за ней мог находиться. А парень уже указывал на гранату на моём поясе и на окно.