На следующий вечер после школы я опять пришла к нему. Так я просидела у него много вечеров, пока его не выписали и пока он не уехал на неведомую мне войну. Его звали Пётр, и я знала, что он должен обязательно вернуться.

Да, я не написала ещё о своём любимом отце Ра. Почти ничего не изменилось, опять он был от меня далеко-далеко. Только теперь он был на Дхане, а я на Земле. Я уже знала, что Земля и Дхана ― две разные планеты, отстоящие друг от друга на миллионы километров. И я, скорее всего, никогда не смогу вернуться домой.

Но отца я продолжала слышать, а он меня ― нет. Он вернулся в своё племя к новому муравейнику, но ненадолго. Его страшные сны о земле демонов беспокоили окружающих. Старейшины обучили его и мою маму «соединению четырёх» и отправили их в путешествие по Дхане, чтобы всюду они пронесли весть об «ужасных демонах», с которыми всем придётся сражаться, и о мудрости четырёх истин, которая только и может помочь в грядущих сражениях.

Так мои родители отправились в путь. Они летали на грибах, тонули в болотах и сражались с чудовищами. Иные племена их принимали на время и слушали весть, иные ― гнали в испуге и шептали вслед охранные заклинания. Но нигде не могли они задержаться надолго, так как папины сны пугали всех до холодного пота. С другой стороны, именно эти почти реальные сны доказывали, что отец ничего не сочиняет и что время демонов близится!

Радек Рексович ― курсант спецназа

Вот и пришёл мой срок: медкомиссия, прощание с мамой, сестрой и ― в путь. Сначала на сборный пункт. Оттуда нас распределяли по специализациям, а самых здоровых и сильных отобрали в отдельную группу. И как я попал именно туда?! По сравнению с остальными я был самым маленьким и хилым. Да, мне удалось подтянуться сто раз подряд и присесть двести, но это говорило скорее о моём малом весе, чем о крепости моих мышц. Тем не менее я среди самых-самых! Нам сказали, что мы будем учиться на спецназ. А это значит, что мы всё должны уметь.

Сначала я был даже горд собою. Но это быстро прошло. Всем было нелегко, и мне тоже. Но особенно тяжко мне давались кроссы с тридцатикилограммовыми рюкзаками. Для моих шестидесяти пяти килограммов веса это было слишком, не то что для остальных, весивших за сто. Нелегко мне приходилось и на занятиях борьбой. В отличие от спортивных состязаний, нас не делили по весу. Тренер говорил, что противника не придётся выбирать, что мы должны уметь драться с любым. Так мне приходилось драться с теми, кто значительно тяжелее меня. Меня бы наверняка, в конце концов, покалечили, но тут стала проявляться моя способность предугадывать действия другого. Я всегда успевал уходить от удара и неожиданно наносить ответный. Я не мог причинить кому бы то ни было серьёзного урона, но по очкам часто побеждал. За победу в ежегодных соревнованиях меня поощрили увольнительной в ближайший городок. Погулял, заглянул в музеи, посидел в кино, вернулся к вечерней поверке.

Я был счастлив и не чувствовал, что это начало конца. Да, косилась на меня тройка так называемых привилегированных курсантов. У них здесь служили папы, и им часто давали те или иные поблажки. Они всё время пытались учить других армейским порядкам, которые, как они говорили, впитаны ими с молоком матери. При других курсантах они не могли мне ничего сделать, так как не только я их недолюбливал. Если же я оставался один, то без труда избегал их, так как они всегда выдавали себя своими мыслями.

Так излишняя самоуверенность меня подвела. В очередной раз я обнаружил их вечером сзади себя и поспешил вперёд в узкий проход между домами. В темноте я не заметил натянутой верёвки, которая была привязана к ведру с кирпичами. Удар по голове ― и я очнулся связанным в мешке… Судя по ощущениям, меня везли куда-то в машине. Я был в ярости. Инстинктивно, вспомнив детство, начал преобразовывать ногти рук ― кошачьими когтями легче рвать мешок и верёвки. Голова сильно болела, мешая думать, но тело уже само сдирало плотную форму и ботинки, препятствующие окончательному изменению. Теперь в углу багажника автомобиля свернулся в пружину большой дикий кот. Мысли исчезли полностью, осталась терпеливая кошачья неподвижность перед броском.