идут лесовозы
везут сосновые торсы
*
в глотке леса тепло
мох обнажает головы серых камней
*
потухшая береста растворяет лесную тропу
*
в глотке леса все есть
само по себе
Время тяжелее печали
Когда не пишу вижу тревожные сны
мужчина на казенной кушетке с длинным шрамом на теплой щеке
глядя перед собой говорит:
я внук венгерского еврея
узкие палеты вдоль Братского шоссе
по ним мы идем одна за другой
грязь чавкает под настилом
неясная боль
зелень сменяется талым снегом
с тоской улыбаюсь во сне
по утрам я плачу
мои слезы холоднее росы
они легче воды
они сохнут быстро
я их выделяю как растение перед рассветом
я помню такие слезы на виске матери по утрам
они высыхали быстро
и оставляли рыхлую бороздку соли
пишу в уме
лежа с открытым ртом в стоматологическом кресле
и боюсь забыть все что приходит на ум
у снов как и стихотворений
есть коварный аспект – когда ты в нем – все кажется важным
по пробуждении помнишь только детали
материалы на ощупь
обрывки фраз
дантистка не взяла с меня денег
я помню странный укол
когда кусочек зуба попал между нёбом и языком
словно во рту родился осколок камня
они говорят: бруксизм
я говорю: нет сил терпеть
и тру друг об друга тупые клыки
на голодный желудок беру маленький фильтр и стреляю у владельца кафе сигарету
дымок его красного Мальборо после моих самокруток
кажется чем-то постыдно безвкусным
легкий дымок
легче утренних слез
чем дольше я сплю – тем меньше пишу стихов
когда я не сплю – запах гнилого лука и морок плодовых мушек занимают мой ум
наступая на мокрые листья по пути домой
я размышляю: плотность времени выше плотности глины
и вспоминаю строчку из Мандельштама:
время срезает меня как монету
стихотворение похоже на осколок кости
оно откололось
неприятно вести языком по свежей щербинке
так и время идет —
я наблюдаю за металлической стрелкой своих черных часов
она медленно двигается над циферблатом
не устает и не помнит
где закончился день
не знает
где начинается утро
так пишется стихотворение
стихотворение не знает времени
время и есть его материал
стихотворение знает тяжелый ход
мне хочется думать:
слышит зубовный скрежет
Мне приснилось стихотворение
Табачный дым долго стоит над головой
ветер полощет травы
еле живые они отражают октябрьский свет
Мне снятся серые сны
сны в тупиках разрушенных многоэтажных домов
здесь в свете забвенья я могу врачевать разрывы
Заслышав начальный слог
срастается бархатный борт пиджака
Есть слова которых вне сна я не помню
помню лишь взгляд и напряжение связок
дальше —
ткань зарастает
Утром я слышу дыханье времени
оно тяжелей антидактиля
Хотя строчка как тяжелые бочки спокойные катятся дни
мне подходит чтобы почувствовать вкус табака
и услышать гудение газонокосилки на школьном дворе
Я вспоминаю пороги квартир
в которых когда-то жила
темные коридоры
запах избитой пыли аптечки кошачьей мочи
В воскресенье машина везет меня
на Затулинку в переулок Южный в Кузьминки
Я смотрю на огни черной Москвы
и не знаю мира который касался моей щеки еще год назад
Вспоминаю пороги и прикрываю глаза
Возможно дело не в том что память крадет у меня настоящее
в том что 225 миллиграмм венлафаксина в сочетании с лагером
дарит чувство безвременья
Я сплю подолгу
и открывая глаза
отпускаю с пологой горы деревянную бочку
смотрю как медленно с глухим скрежетом она катится вниз
Труд Сизифа теперь мне кажется жалким
Что тебе когда ты ежедневно поднимаешь на гору камень
Твои мышцы раскалены напряжением
А на вершине ты можешь почувствовать кратко
что справляешься с весом
Но когда каждое утро с одной и той же горы
наблюдаешь за временем охолостелым
То понимаешь – труды слов твоих тщетны
*
Прошлой зимой я смотрела дельфину в глаза