Но уже отсеялся от нас Лева Рубин, отъехал в далекие края, в мир загнивающего капитализма, нейрохирург высшего класса, которому не давали, хотя он мог бы запросто стать знаменитостью, гордостью, светилом, славой, с его-то руками и глазом, с его интуицией и выносливостью, и все это, невостребованное, распирало его, выдавливалось наружу колючестью, резкостью… (Е. Шкловский. Состояние невесомости, 1996).
Именно благодаря существованию таких контекстов слово востребованный так быстро и легко приспособилось передавать новый смысл, когда он понадобился языку – или, скажем иначе, когда он оказался востребованным. А смысл этот связан с «западным» представлением о том, что ценность человека определяется его рейтингом на рынке. Он может предложить то-то и то-то, а многие ли готовы это купить и почем, да многие ли еще предлагают на рынке то же самое?
Готового слова на эту тему в русском языке, естественно, не было. Ну, было слово популярный – но оно про другое. Тут не соотношение спроса и предложения, а массовая любовь. Еще было слово нужный, но у него слишком широкий смысл. «Ты мне нужен» – это высказывание совсем не про свойства другого человека, а про мои личные пристрастия. Как у Цветаевой:
А еще было, да и сейчас есть сочетание нужные люди – то есть полезные, такие, из знакомства с которыми можно извлечь пользу. Было еще слегка презрительное слово нужники. Презрительным оно было потому, что считалось зазорным водить дружбу с человеком не ради его душевных качеств или близости взглядов, а из-за того, что он вхож в мясной отдел гастронома или умеет доставать дефицитные книги.
Еще интересно, как востребованность соотносится с занятостью:
Каждый из нас служил в других местах, мы все были сильно занятыми или, как сейчас говорят, востребованными людьми, но КАЖДЫЙ ДЕНЬ мы собирались на репетицию, и образовалось нечто подобное братству, художественной группе единомышленников (С. Юрский. Вспышки, 2001).
Да, конечно, для актера занятость и востребованность – очень близкие вещи. Артист должен играть, играть что-то интересное, и побольше, и это не вопрос денег. Но в большинстве случаев, если кто-то корячится на пяти работах, мы понимаем, что это, скорее всего, не от большой востребованности, а от большой малооплачиваемости. Востребованность – не перегруженность. О советской продавщице с ее знаменитым «Вас много, а я одна!» только в шутку можно сказать, что она востребована.
Итак, человек востребован – это значит, что спрос на него, на его умения или продукцию превышает предложение, так что он может выбирать, какие варианты ему более интересны или выгодны. Он может торговаться и ставить условия. Не факт, что он наберет работы больше, чем способен сделать. Не факт, что он пойдет туда, где больше заплатят. Не исключено, что у него другие приоритеты. Главное, что у него есть выбор.
Кстати о потребностях – а вы заметили, как скукожилось слово дефицит? Нет, конечно, говорят: бюджетный дефицит, дефицит внимания, даже дефицит любви. Но слово дефицит совершенно утратило свой экзистенциальный накал. И вот что интересно. Сейчас ведь тоже бывает, что долго не удается купить какую-то вещь. Но мы больше не говорим об этом в терминах дефицита. Потому что мы думаем об этом по-другому: не «все хотят, но на всех не хватит», а наоборот: «я хочу чего-то такого, что, наверно, мало кто хочет, – поэтому это трудно найти». Помню давний рассказ о какой-то западной знакомой, которая говорила: «Вот интересно, а у нас популярны совсем другие русские писатели, чем в СССР. У нас любят Ахматову, Пастернака, а у вас их в книжных магазинах вообще нет, а продаются какие-то совсем другие». Господи, как мы хохотали над этой историей! Бывает сейчас, конечно, и так, что появляется очень удачная модель чего-то, и ее сразу все хотят, а сделать столько сразу невозможно. Потом-то выпустят сколько нужно, или рынок предложит что-то аналогичное или лучше, или появятся более дешевые подделки, или просто мода на эту вещь пройдет. Но сначала возникает этот самый