„Дорогой Адриан Митрофанович! Встречу в „Известиях“ я запомню на всю жизнь потому, что всю свою сознательную жизнь я о Вас слышал, а вот свидеться довелось впервые. Примите низкий поклон“.
Да, эта книга – явление в советской литературе. Уже не те крестьяне в Сибири, на родине космонавта, не те у них суждения о литературе, что были в двадцатых годах, – а книга о них не только не умирает, а обновляется, родится вновь.
Сергей ЗАЛЫГИН.
Вырезка из газеты «Известия» от 07.03.1964 г. со статьей С. П. Залыгина «Второе рождение необыкновенной книги». Личный архив И. Г. Топорова.
Глава 1. ЛЕГЕНДА О «ДОБРОМ ГЕНИИ»
Легенда эта возникла в 1936 году, когда доведшие Топорова до нервного истощения очёрские «отцы просвещения» пожаловали Адриану Митрофановичу в виде компенсации путёвку на курорт в Феодосию2.
Феодосия! Своего рода Мекка, и мы знаем почему. Вот выписка из очерка-путеводителя В. Балахонова «Феодосия»:
«Могила Айвазовского находится во дворе старинной армянской церкви на углу улиц Айвазовского и Тимирязева. На могиле установлен мраморный памятник с надписями на русском и армянском языках: „РОЖДЁННЫЙ СМЕРТНЫМ, ОСТАВИЛ ПО СЕБЕ БЕССМЕРТНУЮ ПАМЯТЬ“. Тут же похоронена жена художника Анна Никитична Айвазовская.
В городе имеется памятник-фонтан, сооружённый в сквере между кинотеатром „Крым“ и генуэзской башней. Его построили горожане в знак благодарности художнику за водопровод, проложенный в Феодосию из его имения Субаш. В 1959 году фонтан реставрирован, и теперь мы его видим таким, каким он был при жизни Айвазовского».
Повеяло на нас непреходящей любовью и гордостью феодосийцев, повеяло настоящей легендой. Но лишь страницы дневниковых записей, да одна памятная открытка, хранящиеся в архиве А. М. Топорова, позволяют узнать кое-какие её подробности.
Нет надобности описывать чувства Адриана Митрофановича, попавшего в один из самых примечательных крымских городов. Он сразу же ощутил себя в Феодосии паломником, которому предстоит прикоснуться к святыням этих мест. Конечно, Топоров поспешил осмотреть Феодосию и, прежде всего, места, связанные с личностью И. К. Айвазовского. Нечто возвышенное, освящённое человеческой памятью, он ожидал встретить здесь.
Увы! Адриан Митрофанович был ошеломлён кощунственным отношением феодосийцев к памяти великого земляка. Тошно было смотреть на превращенные в мусорные свалки, даже уборные, безнадёжно высохшие мемориальные фонтаны, на развалины дома, где родился И. К. Айвазовский, на его захламлённую могилу за оградой армянской церквушки. Без прежней восторженности, с гнетущим тревожным чувством шёл А. М. Топоров к знаменитой Картинной галерее имени И. К. Айвазовского, зная, что там много подлинных полотен живописца.
Топоров встретил у дверей большого зала глубокого старичка со слезящимися глазами, спросил его:
– Мне сказали, что жива ещё жена Айвазовского, Анна Никитична, что живёт при галерее. Меня возмутило оскорбительное отношение местных властей к памяти Ивана Константиновича. Хочу об этом написать в московскую газету. А вы кто, дедушка?
– Я-то? Фома Дорменко. До самой смерти Ивана Константиновича был при нём, сам малевать кое-что стал. В городе много картин, написанных мною… Теперь вот охраняю галерею… Анну Никитичну нынче обижают: все облезло, печи дымят, зимой холодно. Пойдемте к ней.
Там, куда он привёл Топорова, все было действительно в запущенном состоянии. В кресле сидела старая женщина в тёмном платье, с кружевной наколкой на голове, всё ещё сохранявшая следы редкой красоты. Адриан Митрофанович представился и своим негодованием по поводу виденного в городе сразу же расположил к себе Анну Никитичну.