Почерневший от горя, Санек стоял у могилы, молча наблюдая как рабочие закидывают ее комьями мерзлой земли. Он чувствовал себя таким же замороженным. Не мог ни плакать, ни говорить.

Даже дышать нормально не мог. Не давал непроходящий адреналиновый жар за грудиной. Как же больно… Криницкий почти физически ощущал на себе сочувствующие взгляды окружающих, и от этого становилось совсем невмоготу. Если бы они знали…

О том, почему в тот роковой вечер Мила ушла из дома, Александр никому не сказал. Непонятно как такую новость восприняли бы ее родители. А еще душило чувство вины. Горькое и неотвратимое.

Не увидел вовремя, не рассмотрел, не удержал. Не уделял достаточно внимания. Не любил как мог бы, не был рядом. Допустил, что в ее жизни появился другой. А теперь - поздно, исправить ничего уже нельзя… И в критической ситуации тоже не смог помочь. Получается, и муж ты хреновый, и врач… Навязчивые мысли долбили в висок, как будто это летящие с высоты камни.

- Сашенька, пойдем. Пойдем, мой хороший, - вытирая слезы платочком, проговорила тёща и взяла его под локоть.

Криницкий машинально встал. Не поднимая глаз, побрел по грунтовой дорожке. Непонятно куда и зачем. Весь мир заполонил скользкий серый туман.

И вдруг впереди замаячило алое пятно. Очень яркое и контрастное. Огромный букет алых роз в руках холеного седоватого мужика. Руки в черных лайковых перчатках сжимали длинные зеленые стебли. Дорогая оправа очков поблескивала в лучах холодного зимнего солнца. Это был он. Мужчина из Рейнж Ровера, на пути к которому любимая женщина Александра Криницкого нашла свою смерть. Пришел все-таки. Не постыдился.

Красная пелена встала у Саши перед глазами. Что творит он уже не думал. Просто подошел вплотную, и, не говоря ни слова, ударом в челюсть завалил в снег. Потом начал пинать ногами. Куда попадет. В лицо, по голове, по рукам. Злобно, бешено, с остервенением. В воспаленном мозгу не осталось ничего, кроме желания убить.

Что было потом Криницкий помнил урывками. Драка с охраной. Разборки в полиции. Денис со шприцом, вводящий ему в вену какое-то лекарство. А дальше - провал. Длинной в несколько недель. Белый потолок больничной палаты. Окна с решетками. Бесконечные таблетки и уколы. Уголовное дело за драку с нанесением тяжких телесных повреждений, суд, увольнение из армии…

И туман. Серый, мерзкий и скользкий. Заполнивший пространство вокруг. Обнуливший все мечты и желания. Заслонивший собой солнце.

***

- Ну, что, Санек, давай потихоньку выбираться из всего этого…- заявил Денис, забравший его из больницы, - Прошло достаточно времени. Жизнь продолжается.

- У тебя - да, - равнодушно ответил Криницкий и отвернулся, - А меня просто оставь в покое.

- Ну, и что ты в этом покое собираешься делать? Лежать на диване и пялиться в потолок? Ты хороший врач, Саша. Нужно возвращаться на работу. За делом крутить в голове всякую херню будет некогда. Поверь, я знаю о чем говорю.

- Думаешь? - горько усмехнулся Санек, - Только не прав ты, Ден. Х…вый я врач. Собственной жене помочь не смог… И ушла она от меня из-за этой самой гребаной работы. Получается, в ее смерти виноват я…

- Чушь несешь, Криницкий. В смерти Милы виноват водитель, который ее сбил. И прекрасно знаешь, врачи - не боги. Что ты мог сделать в той ситуации? Ничего. Поэтому не смей себя казнить!

- Почему со мной, Ден? Почему это произошло именно со мной? - Александр бессильно закрыл лицо руками, - Все рухнуло в один момент. И семья, и работа…

- На этот вопрос у меня нет ответа, - покачал головой Денис, - И ни у кого нет. Может, звезды так решили, а может просто случайность… Но я точно знаю, что всегда плохо быть не может. Нужно подниматься и идти вперед. Чего бы тебе это не стоило. Все еще будет. И жена, и дети, и работа нормальная… Кстати, как раз работу я тебе и хочу предложить. Нам с Марьяной последнее время приходится жить на три города. Ростов, Краснодар и Москва. В краснодарской клинике как раз оперблок открываем и отделение анестезиологии-реанимации. Короче, мне нужен толковый реаниматолог. Присмотришься, разберешься, работу наладишь как надо. Голова у тебя светлая, въедешь быстро. И ты при деле, и я с себя хоть один геморрой скину.