Последней была Аня, Егор подошёл к ней сам, произнёс дежурные слова, тёплые, вежливые, никак не переходящие личные границы, но ей отчего-то показалось, что слова не просто нарушали границы, они сметали их. Сносили, как десятибалльные волны утлое судёнышко.

Егор дежурно обнял Аню, не интимней, чем остальных женщин в кабинете, опалил рецепторы обоняния свежим, с морозца, парфюмом. Заставил замереть, как перепуганный кролик, быстро шепнул на ухо, так, чтобы никто не придал значения:

– Всё хорошо, Анют.

Откуда взялось это «Анюта», Аня не понимала. Всегда была для Егора Аней, и вдруг, ни с того, ни с сего, стала Анютой, причём только когда по случайности оставались наедине. В остальное время для Георгия Давидовича она была Анной Викторовной, и никак иначе.

– А теперь танцы! – провозгласил Егор, включил музыку, и галантным жестом пригласил Галину Эдуардовну.

Закружил выверенными движениями в импровизированном вальсе, призывая остальных мужчин последовать его примеру. Постепенно все присутствующие танцевали, кто как мог, у кого с кем получилось. Учитывая, что дам было значительно больше, кавалерам приходилось часто менять партнёрш, чтобы никто не чувствовал себя обделённым в такой-то праздник.

Ане выпала честь потанцевать с Павлом Сигизмундовичем – гуру в области абдоминопластики, к нему даже из-за границы приезжали. Покружиться с массажистом под ревнивым взглядом Верочки и потоптаться с несчастным мастером шугаринга, которого самого поздравить в этот день не мешало бы.

Из неловких объятий парня её выхватили умелые руки Егора, повели лёгкими движениями, кружа в ограниченном пространстве кабинета. Аня быстро вспомнила, что на самом деле она любила и умела танцевать, когда-то с удовольствием занималась хореографией, просто под гнётом бесконечных забот забыла о таком простом, доступном удовольствии. Олегу никогда не нравилось танцевать, раньше он терпел навязчивое желание жены, но в последние годы отказывался, да и Ане стало не до танцев. Выжить бы, успеть, догнать, справиться…

А сейчас она легко кружилась в придерживающих объятиях Егора и млела от удовольствия, причём от чего именно, сказать было сложно. От самого танца, дорвавшись, наконец, до простой радости, или от близости Егора, что ни в какие рамки не годилось, даже украдкой мечтать о подобном было недопустимо.

Она – замужняя женщина. Он – мужчина её подруги.

– Ну всё, Георгий Давидович, – громыхнула Галина Эдуардовна на весь кабинет, – после такого, как честный человек, вы должны жениться!

Окружающие покатились со смеха. Аня против воли залилась горячим румянцем, быстро отвернулась к окну, пряча лицо. Егор с максимально бесстрастной улыбкой мягко отвёл Аню в сторону, обернулся к Галине Эдуардовне и громко, торжественно заявил:

– Если я когда-нибудь женюсь, то только на вас, дорогая моя!

– Придётся подождать, когда я овдовею, а Семён Павлович мой ещё хоть куда. Боюсь староваты вы будете для такой красавицы, как я.

Галина Эдуардовна встала во весь свой немаленький рост и вес, покрутилась вокруг своей оси, демонстрируя себя во всей красе, и завершила полушутливым, слегка самодовольным:

– То-то же!

– Сердцеедка! – Егор наигранно схватился за область сердца, покачнулся и закатил глаза, вызывая море громкого, раскатистого, доброжелательного смеха.

Аня успела выдохнуть, прийти в себя и потихоньку выскользнуть в коридор, а после, так же по-английски тихо, уехать домой.

В кухне бубнил телевизор, голосом симпатичной дикторши обещая очередное похолодание и снегопад. На полу выстроились в ряд пустые бутылки из-под пива, на столе остатки трапезы, явно не на одного взрослого и ребёнка трёх лет.