Порой мне кажется, что они соревнуются с Томом, но Марк идет дальше. Его носки гармонируют с рубашками, и, подозреваю, это не случайное совпадение. Он может прийти в розовой рубашке с мелким узором, и, только приблизившись, видишь, что мелкий узор сплошь состоит из зонтиков. Носки – черные в голубую полоску. Аллюзия на дождь, думаю я, анализируя скрытую символику. В случае с Марком мне всегда видится какая-то интрига, намек, подтекст, отсылка. Если бы речь шла просто о носках в полоску, это был бы не Марк.

Том проигрывает, потому что в его носках нет никакого подтекста.

В отделе Том следит за системами, которые формируют отчеты, и напрямую общается с разработчиками в Индии. Часами может проверять отчеты, загружать, перезагружать, выискивать ошибки, исправлять, доводить до совершенства. В отличие от Ксавье и Марка, на встречах из него слова лишнего не вытянешь. Он смотрит в ноутбук, а когда его о чем-то спрашивают, отвечает неохотно. Если его начать донимать, то он рассказывает, что с файлом, который прислал клиент, приключилась глобальная, ужасная, неразрешимая проблема и что ему придется всего себя посвятить этому и ни на что другое времени у него нет.

Зато он симпатичный, даже красивый. У него невозмутимое лицо, квадратный подбородок и ослепительно голубые глаза за стеклами очков. Он может смотреть на тебя в упор, без улыбки, почти не мигая. Когда он так смотрит на меня, мне кажется, он меня ненавидит.

Палома, наоборот, словно вся нараспашку. Жгучая испанка. Дружелюбная. По ее слегка пухлому лицу всегда можно точно сказать, какого она мнения о происходящем, но она молчит, не спорит. Когда у нее время от времени случается эпизод «как же вы достали», она лишь вскидывает бровь раздраженно и насмешливо, качает головой, но мысли свои оставляет при себе.

Рика работает уже месяца четыре. Волосы скромно забраны в пучок. Она родом из Индии, но с детства живет в Лондоне. Рика – новичок в компании. Ей поручено делать описание ежемесячных процессов взаимодействия с клиентом. Почему именно ей – не знаю. Помимо того, что она – новичок, процессов для описания еще не существует. Пока есть лишь общее представление о том, как все будет. Она же должна спрогнозировать детали. Как бы нафантазировать.

Суть процесса ей объясняет сначала Тереза, потом Ксавье, потом Линда. Сначала Рика в ответ приветливо улыбается и кивает. Потом она плачет. Я не могу ее винить, когда от тебя хотят черт знает чего: пойди туда… принести то…

Описание она делает долго. Недели три. Все это время ее невозможно ни о чем больше попросить. Стоит попытаться дать другое задание, как она начинает так усиленно улыбаться, что видно: если немного надавить, она расплачется. Тереза всем говорит: «У Рики важное задание, давайте не будем беспокоить ее сейчас». Описание процессов становится чем-то вроде непонятной болезни, о которой деликатно не упоминают вслух, и одновременно панацеей от всех бед, сакральным актом, на который можно тратить день за днем, неделю за неделей, больше ничего не делая.

Есть еще Эдна. Ею я любуюсь. Ее семья переехала в Лондон из Ганы, когда Эдне было два года. Она вроде бы совсем британка по воспитанию, но сидит среди нас с непроницаемым лицом жрицы африканского племени. Раз в пару недель кардинально меняет прически, но неизменно остается жрицей с сияющими белками глаз на темном лице. С ней я тоже никогда не знаю, что она думает.

Это мои подчиненные. Кроме Ксавье. Формально он тоже, но он хорошо зарекомендовал себя на проекте, и поговаривают, что его ждет досрочное повышение до менеджера, так что он уже сейчас держится особняком. На проекте Ксавье занимается стратегическими вопросами использования систем, и его часто берут на встречи с клиентом.