Естественно, я вступила в отличные созависимые отношения, где можно было полноценно страдать и драматично пытаться вечно что-то исправить. Кирилл был очень брутальный зеленоглазый высокий шатен, от него веяло опасностью, так что я не смогла устоять. Мы часто ругались из-за всякой поверхностной ерунды. Я терпела постоянные унижения, а иногда и физическое насилие. Как настоящая жертва, я упивалась собственной несчастной долей, абсолютно не осознавая своей роли. Конечно же, я должна была спасти и мучителя, оправдывая его действия. И снова после сильного скандала Кирилл объявил, что бросает меня, наговорив кучу обидных и грязных вещей. Он заблокировал меня в телефоне и социальных сетях, зная, какую боль это мне причинит. Я была настолько вымотана и подавлена и мне так хотелось заставить его почувствовать себя виноватым, что я решила сорваться. Пусть увидит, что он со мной сделал! Пусть ему будет так же больно…

Что ж, я хорошо подготовилась. Пристроила ребенка с ночевкой к няне, притупила бдительность своей мамы простым телефонном звонком. Так я расчистила себе сутки, чтобы уколоться и вернуться обратно в мир. Мы срастили с Рыбой на пару тысяч рублей несколько паек, взяли тачек2 и бутылку негазированной воды. У Юли были опухшие красные руки, такие руки часто выдают наркоманов. Лицо ее немного порепано3, но, в целом, она выглядела неплохо. Заметная, красивая – черты ее лица напоминали Мирей Матье, сходство с которой Рыба осознавала и подчеркивала стрижкой сэссон.

Поначалу все было очень даже многообещающе. Мы употребляли «скоростя», и одурманивающий приход полностью обезболил раны расставания и притупил все чувства, оставляя только одно – эйфорию псевдопревосходства.

Однако эйфория быстро сменяется невыносимой депрессией, которая толкает срочно употребить еще дозу, лишь бы тебя не начало крючить адское нежелание жить. С каждой новой дозой наши с Рыбой разговоры начинали менять беззаботный и радостный окрас на мрачный и удручающий. В очередной раз зайдя на кухню, чтобы сбить уже издалека напоминающую о неизбежности «побочки» тревогу, я увидела, что остался один шприц. Внутри кровь вместе с веществом – промыть его было невозможно. На долю секунды меня охватил страх.

– У тебя есть ВИЧ, гепатиты?

Рыба немного замешкалась, горбясь на стуле:

– Только гепатит, – проговорила она с сомкнутой от наркоты челюстью.

Я думала меньше минуты. Это была последняя доза на тот день! Я протянула руку, чтобы Рыба уколола меня. Только спустя месяц, я узнала, что наша местная Мирей Матье уже несколько лет стояла на учете центра СПИД…

…

– Эй, – медсестра Евгения, перекинувшись через стол, дотронулась до меня, чтобы вернуть из воспоминаний обратно в кабинет. Я отдернулась. Шлейф ее парфюма нагло перешел границу моего личного пространства. Я отодвинулась вместе со стулом. Евгения вернулась на свое место.

– Я поняла, что вы заразись из-за внутривенного употребления психоактивных веществ. Давайте перейдем к другим вопросам. Замужем? – Она снова начала зачитывать вопросы себе под нос.

– В разводе, – я массировала разболевшийся висок.

– А муж где?

– Ооо, этот точно здоров! Его посадили за распространение наркотиков еще до того, как я начала колоться. Ему еще пару лет чалиться.

– Сколько было половых партнеров?

– Не помню,

– Татуировки?

– Есть, тоже до родов, следовательно, до заражения.

Медсестра упрямо продолжала:

– Как давно употребляете?

– Наркотики? Первый раз в четырнадцать, систематически с семнадцати, ремиссия во время беременности и кормления с девятнадцати до двадцати, внутривенно последние пару лет.