– В смысле? Ты не девственница?! – вскрикнула Ника и отобрала у меня банку.

– Ш-ш-ш… На, – я протянула ей пачку сигарет. – Ты – единственная моя лучшая подруга! Клянись, что не расскажешь никому! И не будешь меня осуждать!

– Ян, ты чего?! Нет, конечно! Ты в адеквате? Я тебя всегда пойму! Тем более что тут такого! Ну, переспала с кем-то… Подумаешь! Тебе четырнадцать лет… Блин… Да куда я ее засунула? – проворчала Ника и принялась рыскать по карманам в поисках зажигалки. Сигарета меж ее губ дирижировала безмолвным напряжением.

– Меня в детстве насиловал мой дед, – я закурила и протянула свою зажигалку Николь. Я хотела, чтобы голос мой звучал ровно и просто.

– В смысле… Реально?

– Нет, блин, шутки шучу. Очень же весело, правда?

– Прости, и вправду ерунду сморозила. А мама в курсе?

– Да. Она вон еще дачу ему сейчас отстраивает.

– Ян, это же полный треш, – прошептала подруга. Я старалась на нее не смотреть. Внизу послышался резкий удар тяжелой подъездной двери, заскрипел лифт. И я вдруг поняла, как больно закусила губу изнутри. Мы с Никой тихо встали, затушили сигареты, приготовились быстро уйти, если лифт приедет на наш этаж. Но железные створки открылись где-то ниже. Мы замерли. Чьи-то шаги внизу уперлись в дверь квартиры. Послышался звон ключей и шелест полиэтиленовых пакетов…

– Фух… Вроде зашли, – я выдохнула и села обратно на ступеньку, сделав глоток тоника.

– А как мама это вообще все объяснила? – Николь села ко мне.

– «Ну, это же мой отец, как я могу его посадить? Что я могу сделать, Яна, ты должна меня понять!» – спародировала я свою мать.

– А твой папа?

– Она запретила ему трогать этого ублюдка.

– А ты кому-нибудь рассказывала еще?

– В прошлой школе сообщила психологу, – я заново закурила.

– И что?

– Ни-че-го, – выдохнула я вместе с дымом. – Психологиня послушала, и все. Как будто ничего не произошло. Мы как ни в чем не бывало ездим к бабушке с дедушкой еще на праздники. Мать считает, что это нормально. Ну, она же, типа, меня больше не оставляет наедине с ним…

– Ян, это жесть! Как ты с ней живешь вообще?

– Сама не знаю, если бы не папа, я бы реально вздернулась.

– Реально, хоть отец поддерживает. А сколько тебе было?

– Я точно не помню, со скольки лет. Примерно с пяти и до семи точно… Знаешь, в детстве я не понимала, что со мной происходит. Помню, я лежала на спине и заметила, как у меня пульсирует живот, я подумала, что это ребенок от этого урода, я просто подошла к зеркалу и била себя в живот в истерике, – я замолчала и потрясла банку, чтобы убедиться, что там не осталось больше алкоголя. Ника молча протянула свой коктейль и крепко обняла меня.

Пиликнул мой телефон.

– О, пришла! – по этажу негромким эхом стала биться об стены минорная песня. – Мне нравится. А как хоть переводится?

Я решила поскорее сменить тему.

– Спаси меня…

Я заплакала.

Утром меня ждала эсэмэска в телефоне от Миши: «Любимая, проверь почту». Я взяла со стола ноутбук и села на кровать. Мой парень прислал мне аудиофайл. «Твои зеленые глаза…» – с первой строчки я поняла, что он посвятил мне еще одну песню. Я откинулась на подушку. По всему моему телу то тут, то там пошли приятные покалывания.

Это был особенный день. Я надела самое красивое белье под школьную форму, которое купила с карманных денег. Белый кружевной комплект. Бюстгальтер с пуш-апом и трусики шортиками, они зрительно подтягивали попу. После уроков я собиралась ехать к Мише. Его родители улетели в Корею на несколько дней. Квартира и их спальня были в нашем распоряжении. Весь день я волновалась, представляла, как это все случится, в разных вариантах. Я не могла больше ни о чем думать и поэтому сбежала с математики. В автобусе я заметила, что пропустила и не сбрила маленький пятачок волос на коленке. Эти несколько черных волосков на бледной коже сильно бросались в глаза. Ничего не оставалось, как заскочить в магазин и схватить одноразовую бритву. «Блин, мне палево», – отправила я сообщение Нике. Подруга моментально перезвонила.