Стефано и Никола не хотели, чтобы я ходила к ним за солью, – достаточно было пары вежливых фраз при встрече. Они дали мне пароль от своего вайфая и вмонтировали на кухне новую духовку. Казалось, что мои опасения насчет излишней южно-итальянской «семейственности» были напрасны.

Как-то утром в квартире раздался звонок домофона. Мне не хотелось вставать из-за компьютера: переехала я совсем недавно, моего адреса еще никто не знал, а значит, почтальон прийти не мог – разве что свидетели Иеговы. Домофон промычал еще пару раз и затих. Через минуту моя входная дверь начала медленно открываться. Я окаменела, вцепившись пальцами в клавиатуру. Письменный стол стоял от двери слева, немного в глубине, и увидеть меня с порога было невозможно. Еще через пару секунд дом огласил крик синьоры Гуэрра: войдя внутрь снимаемого мной жилья, она ну совершенно не ожидала меня увидеть!

На ее вторжение, конечно же, имелись веские причины: развешивая на балконе белье, синьора упустила коврик, который зацепился за мой балкон и повис, рискуя улететь в сад. Дело требовало срочного вмешательства, а «срочно» и «вмешательство» – любимые слова итальянцев, когда речь идет об удовлетворении любопытства. «Эх, если бы только вы ответили на домофон!» – продолжала повторять синьора Гуэрра, обыскивая глазами гостиную. Она проверяла, действительно ли у меня так много книг, чтобы заполнить все те полки, которые при переезде я попросила освободить от никем не читанных собраний сочинений.

– Анна, только я прошу вас больше не заходить ко мне в квартиру в мое отсутствие, – сказала я в дверях домовладелице. Рукой с тремя крупными перстнями она прижимала коврик к сердцу.

– Еще чего не хватало! – досадливо отрезала она и вышла на лестничную площадку, стараясь не наступать на жирную G.

На следующий день синьора Гуэрра и соседка с нижнего этажа уже обсуждали прямо с собственных балконов мои странные привычки («Не покупает рыбу в магазине напротив, а ездит на рынок в Бари!») и моих странных гостей («Вся расфуфыренная, в вечернем платье, и дверь за собой даже не придержала, а от этого у нас замок ломается!»). Так я поняла, что мне объявлена война.

Я надеялась, что рано или поздно балконные пересуды прекратятся и я обрету желанный покой, ради которого и переехала в маленький городок, где меня никто не знал. Но в тот вечер, когда за мной захлопнулась дверь, я сразу представила себе звонок мастеру, замену замочной скважины, расходы и, конечно, возмущение синьоры Гуэрра, о котором станет известно всему околотку. Последняя часть понравилась мне меньше всего. Тогда я позвонила Кармеле. Всем переезжающим в Италию должны выдавать на границе вот такого предприимчивого друга или подругу, готовых бросить все ради решения твоих проблем.

Кармела знала в Скупатиццо[1] почти всех, а кого не знала она, знали ее многочисленные родственники. Это она затащила меня сюда, когда мне нужно было найти жилье на ближайший год, и познакомила с агентшей по недвижимости Эсмеральдой, которая заманчиво улыбается с билборда уже на въезде в городок – там, где последняя олива смыкается с первым двухэтажным коттеджем.

Кармела нашла меня на парковке под домом: из машины я с тоской смотрела на собственный балкон, думая о том, что еще полчаса назад сидела вот в том плетеном кресле с книжкой в руках.

– А что, если балконная дверь не заперта? – подумала я вслух.

– Да, но где найти такую высокую лестницу? – развела руками Кармела.

На этот вопрос у меня был готовый ответ. Каждое утро я встречалась с ними на узких перекрестках – жители Скупатиццо прикрепляют длиннющие лестницы прямо к крыше машины, когда едут работать в оливковые рощи. Кармела так привыкла видеть на улицах городка транспорт с садовым инструментом, что полностью перестала его замечать, и мне стоило большого труда убедить ее в том, что нам всего лишь нужно найти знакомого фермера. Подруга произвела какие-то внутренние подсчеты, позвонила кузену, а тот позвонил дяде – и вот мы уже шагали, маневрируя концами лестницы на поворотах, по городку, на который ложились сумерки.