– Что за тренировка? – Поинтересовался Кирпачек.

– Спортивные танцы. Тут соревнования проходили, команды со всего Кентервилля съехались. Представляешь – едва батл не сорвался. Но, к счастью, пастор Лудц там тоже присутствовал – он пришёл, чтобы проклясть грешников, исполняющих ангельские танцы, но не успел этого сделать. После того, как на стадион выскочил ЧЕЛОВЕК, священник провёл обряд очищения и благословил всех участников, отпустив им грехи.

– Глинни, вот что ты со мной не делай, не понимаю я этих спортивных танцев, -попытался сменить тему Кирпачек. – Подростки крутятся так, будто родители их зачали на стиральной машине, причём, с включенной центрифугой, а не в нормальной постели, как и полагается, под закрытой крышкой.

– Фи, ты совсем отстал от жизни! Да ты знаешь, что брык-танц сейчас очень моден, – сестрёнка замолчала, надувшись, но долго сердиться она не умела и тут же снова улыбнулась.

Дорогу перегородил ствол дерева.

– Полезли?

– Глинни, ты взрослая девушка, – Кирп поймал себя на том, что говорит как отец – тот же тон, те же слова, осталось только недовольно сморщиться, и улыбнулся. – А ну освободи тропинку.

Дерево зашипело и нехотя уползло с дороги.

Вообще-то деревья были стабильны большую часть века, однако наступало время, когда они начинали мигрировать, и тут нужно было быть осторожным. Когда у деревьев начинался брачный период, они становились агрессивными и могли запросто придавить неосторожного прохожего. Поэтому в городах всю растительность обычно привязывали друг к другу прочными металлическими верёвками, часто заизолированными. Изоляция необходима – ведь глупые летучие мыши, садясь на металл верёвок, вспыхивали и гибли целыми стаями. Их недавно занесли в Чёрную книгу, и приняли такой вот указ, запрещающий оставлять открытые металлические поверхности, во избежание гибели редких животных.

– Смотри, грибочки! – Восторженно взвизгнула Глинни, метнувшись с тропинки. Кирпачек последовал за ней. Сестра опустилась на колени и любовалась грибной семейкой. Старший брат улыбнулся – столько восторга на её юном личике! Огромные, тёмно-бордовые глаза сверкали, узкая полосочка зрачка немного расширилась. Кто бы мог подумать, что из «красненькой летучей мышки», какой она была в детстве, вырастет такая красавица?

– Там ещё есть, вон на той полянке, – Глинни махнула рукой в сторону ёлок, раскинувших тёмные лапы неподалёку. – Я позавчера заприметила, но не стала срезать, хотела тебе показать!

– Вот плутовка, а ведёшь себя так, будто действительно только сейчас нашла их! – Кирпачек дёрнул сестрёнку за длинную косу и направился к ельнику. Глинни, показав брату вслед язык, стала аккуратно срезать зрелые, тугие грибы и осторожно опускать их на дно большой плетёной корзины.

Кирп, улыбнувшись, прошёл к группе старых деревьев с необхватными стволами, на которые указала сестра. Грибы он увидел сразу же. Семейка бешенки притаилась у корней корабельного дерева. Кирп присел, срезал сразу всю гроздь грибов, бросил добычу в корзину и резко разогнулся. В глазах поплыло, окружающий мир размылся, подёрнулся туманной дымкой, потом вдруг по нему понеслись сверкающие искры.

– Переучился, – пробормотал Кирпачек, зажмурившись.– Надо как следует отдохнуть.

Он потряс головой и, покачнувшись, оперся ладонью о шершавый, поросший слабо фосфоресцирующим мхом ствол старого дерева. Прислонившись к нему, молодой врач прижался щекой к тёплой коре и закрыл глаза. Кирпачеку вдруг показалось, что воздух превратился в зловонную смесь, запах чеснока и прокисшей воды, пропущенной через крест, вызвали приступ тошноты. Его вырвало. Когда молодой вампир, вытерев рот платком, потом, продышавшись, разогнулся, то оказалось, что смотрит в упор в мерзкие, со страшными круглыми зрачками, блёклые голубые глаза ЧЕЛОВЕКА.