Председателем трибунала на единственном заседании в Берлине был выбран англичанин Джеффри Лоуренс. Он же прибыл и в Нюрнберг.
Судья Дж. Лоуренс на заседании Нюрнбергского суда.
Главным судьей от СССР стал генерал-майор юстиции Иона Тимофеевич Никитченко, так же как и Джексон, участвовавший в организации Международного военного трибунала. Его заместителем был назначен полковник юстиции Александр Федорович Волчков, в течение многих лет служивший в органах прокуратуры.
В конце августа лорд-канцлер Великобритании обратился с просьбой поехать в Нюрнберг к судье Высокого суда Англии и Уэльса Уильяму Норману Биркетту. Биркетт воспринял просьбу как назначение на пост главного судьи, но он стал только заместителем. Основным британским судьей был Джеффри Лоуренс.
Отдельным списком шли главные обвинители – тоже по одному человеку от СССР, США, Великобритании и Франции. Заместителей у каждого из них, как правило, было двое, хотя советская сторона сумела ввести в трибунал еще четверых помощников заместителя главного обвинителя.
Британские судьи Биркетт и Лоуренс (в центре).
Советские судьи Александр Волчков и Иона Никитченко.
Главным обвинителем от Советского Союза стал действующий прокурор Украинской ССР генерал-лейтенант юстиции Роман Андреевич Руденко – будущий Генеральный прокурор СССР. Его заместителем назначили полковника юстиции Юрия Владимировича Покровского. В группе главного обвинителя от СССР работали и четверо помощников: государственный советник юстиции 3-го класса[2] Николай Дмитриевич Зоря, государственный советник юстиции 2-го класса Марк Юрьевич Рагинский, юрист, будущий председатель Верховного суда СССР Лев Николаевич Смирнов и государственный советник юстиции 2-го класса, уже знаменитый к тому времени писатель Лев Романович Шейнин.
Полковник в отставке И. Д. Гофман, бывший в Нюрнберге личным охранником советского обвинителя Р. А. Руденко, потом рассказывал:
«Открою тайну: у Романа Андреевича в личной охране нас было двое. И оба – в звании сержанта. Только я был настоящим сержантом, а напарник – капитаном «компетентных органов». Нюрнберг находился в американской зоне оккупации, и американцы разрешали приехать на процесс определенному количеству офицеров. Поэтому часть «нужных товарищей» из числа офицерского состава были обмундированы в солдатскую форму с соответствующими документами».
Постоянная забота о безопасности Романа Андреевича было главным в нашей службе. Все остальное было несущественным. О том, что мой напарник капитан, я узнал после процесса, когда мы выехали из американской зоны оккупации. На одном из привалов он вышел из машины в офицерской форме и погонах капитана. Пожал мне руку, поблагодарил за совместную службу. Я так, к сожалению, и не узнал его имени и фамилии (убежден, что он работал не под своей). Скажу лишь, что это был порядочный и обязательный человек, ко мне относился, как к младшему брату. Не раз и не два, когда создавалась нештатная ситуация, он оказывал мне помощь.
ИОСИФ ДАВЫДОВИЧ ГОФМАН, бывший охранник прокурора Р. А. Руденко
В целом советская делегация, включая вспомогательный персонал, составляла более ста человек. Была установлена прямая телефонная связь с Москвой, и В. М. Молотову каждый день докладывали о ходе процесса.
Сталину были чужды <…> сомнения. Он имел богатый опыт организации «показательных процессов» в своей стране, знал, как не допускать обсуждения щекотливых вопросов, затыкать рот подсудимым, как добиваться нужных свидетельских показаний. В то же время Кремль не мог не считаться с советским общественным мнением, которое не удовлетворилось бы простым расстрелом гитлеровских главарей, поскольку военную победу необходимо было довершить политическим разгромом фашизма в открытом судебном процессе.