Пистолет плюнул огнем. Нюркины уши заложило от грохота, а тело от кончика носа до кончика хвоста (?!) пронзило нестерпимой болью. Игорь стрелял и стрелял. Нюрка сжалась в комок, пытаясь спрятаться от летящих в нее пуль. Приступ чудовищной злобы распрямил ее тело, как стальную пружину, и швырнул на Игоря. Не удержавшись на ногах, он опрокинулся в сугроб. Кашемировое пальто распахнулось, обнажая шею. Кровь все громче стучала в Нюркиных висках. Уже мало соображая, что делает, она вонзила клыки в удобно подставленную глотку. Солоноватый привкус заполнившей рот крови затуманил ее рассудок. Нюрка с яростью терзала еще трепещущую плоть. Внезапно она застыла, с ужасом таращась на почти перегрызенную шею. Заглянула Игорю в лицо. Несколько снежинок успели упасть на его невидящие, широко раскрытые глаза, растаяли и двумя слезинками скатились по обескровленным щекам.

Что она натворила?! Она убила не просто любимого, она лишила жизни своего ГОСПОДИНА! Нюрка задрала голову к мертвенному диску луны. По лесу прокатился крик дикой боли…

… Нюрка с воплем отбросила одеяло и вскочила с кровати. По щекам бежали слезы, тело колотилось противной дрожью, а рот был наполнен чем-то солено-сладким. Нюрка вытерла губы рукой, щелкнула выключателем и уставилась на окровавленную ладонь. По подбородку сочилась теплая струйка. Нюрка нерешительно коснулась прокушенной во сне губы и помчалась в ванную. Холодная вода быстро остановила кровотечение. Нюрка с силой потерла виски, стараясь отогнать все еще стоящий перед глазами ночной кошмар. Спасаясь от озноба, поплотнее укуталась в халат и прошла на кухню.

Судя по всему, Игорь ушел совсем недавно. В воздухе еще витал легкий аромат кофе, а вымытая чашка, из которой он пил, сохраняла капельки воды. Нюрка достала из буфета турку, на глаз наколотила в холодной воде молотые зерна и сахар и поставила на газ. Села на табурет, в ожидании, когда закипит кофе, посмотрела в окно. Зимние сумерки быстро рассеивались. На востоке, окутанном кровавыми облаками, из-за горизонта вынырнул край солнца.

– Куда ночь, туда и сон, – пробормотала охрипшим голосом, словно отгоняя таким образом нависшее над ней проклятие.

Легче на душе не стало. Но новый день и с шипением заливший конфорку напиток окончательно вернули Нюрку к реальности. Быстро выхлебав обжигающий кофе, Нюрка резко вскочила на ноги и с остервенением загремела кастрюлями.

Нюрка не знала, когда именно Игорь найдет время, чтобы к ней зайти. Поэтому готовить она решила лишь те блюда, которые после одних-двух суток настаивания становятся лишь вкуснее. Привычные звуки кипящего в кастрюльке бульона и шипящего на сковороде жира наполняли жизнь обыденным ритмом. Особенно отвлекаться на посторонние мысли не было времени, ни то, чего доброго, лук не подрумянится, а обуглится, картофель расползется по кастрюле, а нашинкованная капуста превратится в безвкусные вялые нити.

Нюрка двигалась по кухне с автоматизмом хорошо запрограммированного робота. Но чем ближе ее кулинарная практика подходила к логическому завершению, тем сильнее Нюрку охватывало, ощущение, что что-то она забыла. Сдвинула крышку, под которой кипели почти готовые щи. Кажется, все положила: и горошины душистого перца, и пергаментные листики лавра… Но щемящее чувство беспокойства и не собиралось ее покидать. Неожиданно Нюрка застыла, на ее мордочке отобразилось недоверие. Резко крутанув ручку, она перекрыла газ под кастрюлей и со всех ног покосолапила в комнату.

Нюрка судорожно рылась в шкафу, извлекая документы, брошюрки с кулинарными рецептами, но не проявляя к ним ни малейшего интереса. Пока наконец не обнаружила два календарика за прошлый и новый год. Уселась за стол, аккуратно разложив перед собой найденные «сокровища». Больше всего ее заинтересовал как раз прошлогодний календарь. Ведя искореженным ногтем по цифрам последнего месяца, Нюрка беззвучно шевелила губами. Раньше ей и в голову не приходило вести график «женских недомоганий», отсутствие которых многих дам не только не радует, но и приводит в ужас.