Через некоторое время мужчина на соседней кровати, закрутил головой, вытащил руку из под одеяла и принялся тереть лицо. Видно, ко всем своим недугам бедняга страдал еще и от сухости носа. Он открыл глаза, огляделся, неодобрительно покосившись на Ольгу, взял свои капли, впрыснул содержимое в носовые пазухи. Ольга засекла время. Через четыре минуты обратилась к своему соседу.

– Мистер Горвиц. Вы могли бы сформулировать яснее. Чем вы недовольны? Я что, по-вашему, похожа на Менгеле?

Взгляд Залмана задержался на Ольге. Определённо, она имела мало общего с печально известным ангелом смерти.

– Вы знаете, я видел Вашу инсталляцию, когда приезжал в Италию со своими студентами.

– Так вы что, преподаёте?

– Преподавал. Естествознание.

– Хорошо, а то с некоторыми мы общаемся на разном английском. Так вы говорите, были на том острове?

– Да, я приезжал на Сан-Джорджо.

– Ну и как?

– Вы спрашиваете меня как? Я сразу заметил эти мрачные грузовики, стиль «милитари» так не идёт Венецианской лагуне.

– Чего же вы пошли, если было так противно?

– Противно? Правильное определение. Я всё же предпочитаю разобраться, что же хотел сказать автор. Помню эти зелёные, как жабы, машины, ограждения, надпись на железных перилах: «Закрыто на ланч». Вокруг висел отвратительный запах, не пойму чего…

– Это была специально приготовленная смесь ароматов: от тряпок, в которых лежали мертвые собаки, дизельного топлива, жжёных волос и краски.

– О! Азохн вей! В кузове лежал какой-то гадкий брезент с прилипшими волосами, перила с отпечатками липких рук, из треснувшего шланга капало что-то вонючее. Я подошел к фургону с закопченными трубами и вдруг понял, что это такое. Будто этот багерзумпф ненадолго покинули и молох вскоре заработает. Мое лицо ощутило жар нагретого металла, эти запахи, пятна чего-то скользкого на полу. Я бросился бежать. Это было настолько реально. Как вы могли сделать такую мерзость! Я не могу поверить, что это сделали вы!

– Когда работала над этой инсталляцией, испытывала похожие ощущения. Тем более я человек основательный, все агрегаты вполне функциональны. Вы зашли на минуту, а я возилась с этим реквизитом два непростых месяца, но оно того стоило.

– Отчего же?

– Видите ли, пятьдесят третья Архитектурная Биеннале получила название «Репортаж с фронта». В больших городах между группами людей возникают тектонические напряжения. Художников попросили поразмышлять об этом.

– И вы предложили решить вопрос окончательно…

– От моей воли, в данном случае, мало что зависит. Давайте расскажу по порядку, возможно без подробностей трудно понять.

– Да-да. Если произведение искусства нуждается в пояснениях, это кое-что говорит о его достоинствах…

– Возможно. Тем не менее, продолжаю. Я предполагала, что работы других участников будут рекламой архитектурных бюро или попросту благодушны – леворадикальный дискурс давно отдалился и от этики, и от логики. Я взялась разворошить этот муравейник. Нашла спонсора, владельца завода по производству цемента, его звали Борух. Этот человек оказался с отменным чувством юмора, когда я рассказала ему концепцию, он сначала долго смеялся, а потом распорядился перевести мне нужную сумму.

– Да уж, мобильный крематорий, очень смешно…

– Я поехала на склад металлического лома, в пригороде Пармы, нашла подходящие грузовики и подобрала прочий реквизит для моей инсталляции: люки, трубы, горелки. Там хозяйничала Норма, итальянка. Деловая тетка, лет пятидесяти. До хрипоты спорила с владельцами подержанных машин о цене на их рухлядь, обжигала изоляцию с проводов, когда ветер дул от жилых кварталов – Норма вела семейный бизнес. Она помогла уладить финансовые вопросы с рабочими. Здесь же я покрасила машины в замечательный цвет хаки и немного состарила поверхность огнем горелки.