– Сказала, что будет. Я уверен, она впряжется, просто она такой человек.

– Но она не всегда будет под рукой?

– Конечно, такая у нее работа. Но если у нас появится член кооператива, который будет работать на него, когда находится здесь, и подолгу бывать в разъездах, то это еще не самое худшее. Меньше стресса, меньше расхода воды и электричества. Больше еды в столовой.

Шарлотт кивнула. Владе всегда думал о пользе для здания, и она это ценила.

– Членский совет может это с ней обсудить, – заключила она.

– Членский совет отправил ее к нам с положительной рекомендацией.

– Тогда ладно. Пусть вступает, раз они так решили.

– Я ей передам, – сказал Владе.

– А где она сейчас?

– В Арктике. Собирается переправлять белых медведей на Южный полюс.

– Серьезно?

– Так она мне сказала.

– Ладно… Я считаю, что с ней нам будет хлопотно, но членский совет решил…

Они перешли к другим вопросам и постарались рассмотреть их как можно быстрее. Все они были довольно давно избраны в правление, чтобы получать удовольствие от заседаний. Владе хотел заменить системы катодной защиты на всех стальных балках в здании, а еще получить новый канализационный процессор, чтобы эффективнее собирать и перерабатывать дерьмо в удобрения для почвы в садах, о чем сообщалось на заседании совета по аквакультуре бачино. Также Владе хотел обновить подключение к местной электрической подстанции. Фотоэлементная краска, покрывавшая здание, генерировала бо́льшую часть потребляемой электроэнергии, но в промежутке между зданием и подстанцией ее терялось довольно много, поэтому обновление не помешало бы.

Владе подумал и добавил, что в последнюю минуту Дана включила в повестку еще один пункт: поступило предложение продать здание.

– Что?! – встрепенулась Шарлотт. – От кого?

– Мы не знаем. Связались через агентство «Морнингсайд Риэлти» и предпочли остаться неизвестными.

– Но почему? – удивилась Шарлотт.

– Не говорят. – Дана посмотрела в свои записи. – Эммерих предположил, что кто-то из Клойстера, у «Морнингсайд» есть там офисы. Предлагают примерно вдвое больше, чем здание оценили в последний раз. Четыре миллиарда долларов. Если согласимся, станем богачами.

– На хрен их, – сказала Шарлотт.

Повисло молчание.

– Наверное, нам стоит вынести это на голосование, – высказался Мариолино.

Владе насупился:

– Стоит ли?

– Давайте для начала все выясним, – предложила Шарлотт.

Они встали и немного постояли у окна, размышляя. Кто-то налил себе кофе, кто-то вина. Шарлотт пила крепкий ирландский кофе, желая одновременно и укрепить нервы, и расслабиться. Но не сработало, ее состояние даже ухудшилось: она стала еще сильнее нервничать.

«Какой-то антиирландский кофе, – подумала Шарлотт. – Должно быть, английский…»

– Я – спать, – проговорила она раздраженно.

Когда Шарлотт поднялась в свою комнату, на самом деле состоявшую из кровати и стола в одной из общих комнат и закрытую от соседей звукоизоляционным квилтом, то обнаружила на своем экране сообщение от Джен Октавиасдоттир. Шарлотт набрала ее, и Джен тут же ответила.

– Привет, это Шарлотт. В чем дело?

– Иду к вам из-за тех пропавших ребят.

– Что-нибудь нашла?

– Ничего особенного, но кое-что могу рассказать.

– Давай за завтраком?

– Да, хорошо.

Может, и не стоило договариваться о встрече перед сном, тем более с антиирландским кофе в желудке. О чем ей собирается рассказать Джен? Существовала реальная опасность, что мозг начнет крутить этот вопрос так и эдак и она проворочается в постели всю ночь, а на рассвете встанет невыспавшаяся, с тяжелой головой.

Шарлотт уснула, не успев коснуться головой подушки.