Меня пронизывают очередным взглядом, и я уже готовлюсь спорить, тем неожиданнее звучит ответ:

– Я тебя услышал, Лайтнер.

Я киваю, усталость наваливается всей тяжестью, еще немного и свалюсь прямо здесь. Чего бы очень не хотелось. Потому что выдерживать отца еще несколько минут – это просто хидрец!

– Ах да, еще кое-что, – останавливает он меня в дверях, и на этот раз я готов выругаться уже вслух. – Что связывает тебя и Вирну Мэйс?

Что связывает меня и синеглазку?

Океан. Тайны. Едхово притяжение, которое, кажется, просочилось под кожу.

Что еще?

– Общий курс в Кэйпдоре, – бросаю я.

– И все?

– А должно быть что-то еще?

Ответа я не жду, выхожу за дверь.

Не уверен, что мне прямо сейчас хочется разбираться в том, что происходит между мной и Вирной.

Вирна Мэйс

– Мне очьень жаль, Вьирна. – Дядюшка Ро, пожилой въетхергец, лысоватый и худенький, несмотря на рекламу сочной лапши, зазывающей в его заведение, развел руками. Его акцент смягчал раверханский язык, достаточно резкий и сильный. – Я взьял помьощницу недьелю назад. Вот есльи бы ты раньше сказала…

Если бы я раньше знала, чем закончится мой эпичный выход в «Бабочке», я бы тоже много чего сделала. В частности, не повелась бы на провокацию К’ярда, но махать ластами после того, как на берег вынесло, смысла нет. Что самое паршивое, я не представляла, куда мне идти еще, потому что на Пятнадцатом толковых заведений больше не было. Значит, надо ехать на Четырнадцатый, Тринадцатый, Двенадцатый, и искать там. Просто заходить во все мало-мальски приличные кафе и спрашивать, не нужна ли им официантка, посудомойка, уборщица. Потому что выбирать сейчас особо не приходится.

– Понимаю, – сказала я. – Удачного вечера.

Хотела было уже уйти, но мужчина вскинул руку:

– Подожди.

Замерев, я смотрела на то, как пластиковая сумка наполняется паками лапши и фрикаделек, а еще хрустящим хворостом (сухим хлебом, который в производстве выходил самым дешевым).

– Нет, – я покачала головой, когда дядюшка Ро протянул мне сумку. – Я не могу.

Въетхергец нахмурился, цепким взглядом оценив зашедшего в лавочку посетителя.

– Мьожешь, – сказал он. – Повьерь, я знаю, о чьем говорю. Гордость – хьороший помощник, но не тогда, когда ньужно кьормить семью. Кьогда я приехал в Льандорхьорн, мне многое пришлось испытьать. Так что бьери. Не обьижай старика.

Поколебавшись с минуту, все-таки взяла: в том, что касается гордости, дядюшка Ро был прав, сейчас не до нее. Мне нужно накормить сестер и как можно скорее устроиться на работу. Главное, чтобы не пришлось бросить академию, потому что не факт, что мне пойдут навстречу и согласятся поставить только в вечерний график.

– Спасибо, – сказала искренне.

– На здьоровье. – Въетхергец мне подмигнул и повернулся к очередному посетителю. – Дьобро пожаловать! Что вьы хотель?

Улыбнувшись ему еще раз, я вышла на улицу, подставляя лицо соленому колючему ветру. В конце концов, все не так уж и плохо: еда для сестер теперь есть, а сегодня я обегу все близлежащие районы, где-нибудь что-нибудь да найдется. Пусть даже самое ерундовое, что поможет кормить их первое время, а потом найду что-то еще. Что-то еще придется искать, потому что Лэйси зарабатывала гораздо больше, и деньги на дом, на оплату воды, электричества и даже земли, на которой он стоит, совершенно иные, нежели чем те, что позволят себя прокормить. До внесения квартальной платы время еще есть, так что все у меня получится.

На этот раз обязательно получится, опрометчивых решений и ошибок с меня хватит на всю следующую жизнь.

– Не взял? – спросила Митри, стоило мне переступить порог дома, но тут увидела еду, и глаза ее расширились: – Это что, в долг?