Но в тот момент, когда в ванную комнату, где в большой белой джакузи стонет моя сестра, стремительно входит высокий властный мужчина, у меня все обрывается внутри. Опускаю голову, убирая со лба Жанкины волосы. Исподволь наблюдаю, как Назарет в обычном белом халате и в шапочке садится на стул рядом с Жанной. Даже издалека видно, что самый крутой мэн в городе немного прибалдел. Просто сидит рядом, держит Жанку за руку и отрешенно смотрит куда-то в стену.

Продолжительная схватка скручивает сестру. Она стонет от боли, а этот наглый тип даже не поцелует ее.

– Полюби каждую схватку. Это мостик от тебя к ребенку! – шепчу я Жанке, как учила Люся.

С той минуты, как пропала Аполлинария, я пребываю в бешенстве. Пару раз даже врезал кому-то по морде. Думал, нажалуются, но нет, никто даже не пикнул. Терпилы, блин!

И каждый день из этих проклятых семи месяцев я беспрерывно размышляю о своей жене. Куда она делась, мать вашу! Маленькая стерва сбежала. Придумала хитренький план и дала деру. Никто из семьи и охраны даже не догадался проверить сумку моей благоверной. Никому в голову не пришло задаться элементарным вопросом – а за каким лядом госпоже Шмелевой на приеме у врача понадобился шоппер? Нет, в кабинет ее, конечно, под белы руки завели. Вот только оттуда она выскочила тайком. Судя по камерам, вошла в туалет, а после уже исчезла с радаров.

Что произошло на самом деле, моя охрана поняла не сразу. Сначала эта глупая корова Тамара оббежала все сортиры в медицинском центре. Ворвалась в каждую кабинку. Нарвалась на какую-то истеричку и ввязалась в скандал. Тут же подоспела охрана центра. Затем подключились парни, дежурившие на улице.

– Ее нет в здании, Ильич, – виновато басит в трубку Панкратов, глава моего охранного агентства, стоит мне только выйти из здания аэропорта. – Проверили все камеры наблюдения. Аполлинария Михайловна исчезла…

– Как, вашу мать, она могла пропасть? А вы куда смотрели? Местная СБ? – глухо спрашиваю я, усаживаясь в поджидающий меня Майбах. И спина холодеет от ужаса. Если мою девочку похитили, то должны выдвинуть требования. Вот только вопрос кто и зачем? У меня нет врагов, способных на такой поступок. А те, кто пытался рыпаться подо мной, уже давно перестали трепыхаться и просто весело подмахивают. Ну, или свалили далеко и надолго.

– Как и где искали? – обрываю охи и вздохи Панкратова.

– Ну как… – бубнит он. – Высматривали прихрамывающую девушку чуть выше среднего роста в бледно-голубом платье…

– Подожди… – рявкаю я и включаю видеоконференцию, приглашая к разговору сестру и охрану, выезжавшую с моей супругой в медицинский центр. Вот тут-то я выясняю про шоппер.

– Кто-нибудь знает, что находилось в сумке? Кому-то пришло в голову ее проверить?

– Федя, мы говорим о твоей жене, а не о преступнице, сбежавшей из мест заключения. Ее же не из зоны в больницу привезли, – брякает моя дура-сестра.

Была бы эта стерва рядом, вмиг бы отхватила по мордасам. А так остается только шипеть.

– Запросите в больнице копии записей видеонаблюдения. И пришлите мне, – отрывисто бросаю я. – Придется мне за вас поработать.

Благотворительный базар, сцуко!

– Федор Ильич, мы уже получили копии, – бодро рапортует Панкратов, хотя глядя на его испуганный пряник, я подозреваю обратное. Никто ничего не запросил и не получил. Но сейчас зашуршат… бараны… Начнут имитировать бурную деятельность.

Но по полученным от Центра записям так ничего выяснить не удалось. Камеры на выходе не зафиксировали никого похожего на мою жену. Спрятаться где-то в центре она не могла. Местная охрана прошерстила все помещения. Оставался только служебный вход. Но там особого движения не было. Какие-то медсестры или лаборантки сели в Ладу Калину и уехали.