- Ты, правда, попробуешь поговорить с папой?

- Конечно. Я ничего не могу обещать, но я попытаюсь донести до него твою позицию.

- Спасибо, Лера!

Ева подбегает ко мне и обнимает. Она чуть веселее, чем была до разговора со мной, но всё равно чувствуется напряжение. А я не знаю, смогу ли достучаться до Кирилла Александровича. Я вообще не имею права лезть к нему со своими советами. Я простая нянька… Должна следить за его дочерью и не делать лишнего шага в сторону. Не психолога же он личного нанял. Правильно?

Голова кружится, но я стараюсь успокоиться.

Не хочу сейчас думать о плохом.

Попробую объясниться с ним, а дальше уже видно будет.

- Я отлучусь от вас ненадолго? В горле пересохло. Никто не хочет напитки?

- Нет! Я Богдану ещё не всё показала. Богдан, вот тут… помоги мне, пожалуйста…

Дети увлекаются, а я потихонечку выхожу из комнаты и иду в сторону кухни.

Горло дерёт отчего-то.

Надеюсь, я не заболела вчера?

И Богдан ведь мог простудиться…

Около столовой замедляю шаг, потому что оттуда ещё доносятся голоса Кристины и Кирилла Александровича.

- Малыш, где ты эту бомжиху пропитую нашёл? Как ты можешь доверять ей ребёнка?

- Почему ты сразу так резко отзываешься о человеке, даже не узнав её?

- Да у неё на роже ведь всё написано! Видел фингал какой? Наверняка собутыльники двинули. Мне она совсем не нравится.

Это она обо мне говорит? Хочется войти и сказать, что я всё слышала, прямо заявить, что она не смеет судить людей по обложке, но я держусь. Сжимаю руки в кулаки и держусь, потому что от моего хорошего поведения зависит наше будущее с сыном. Я должна заработать, чтобы увезти его в безопасное место. Но терпеть несправедливость?

Хочется взывать, но стискиваю зубы и продолжаю оставаться на месте, как вкопанная.

- Кристин, тебе не следует лезть в это дело…

- Серьёзно? Я должна смириться с тем, что ты воспитываешь чужую дочь, которая может начать называть меня мамой? А ещё и няньку эту терпеть? Вообще-то, я с вещами приехала. Буду жить с тобой. Поэтому скажи этой курице, чтобы выметала свою машину из гаража. Я наведу здесь порядки, не переживай. Все у меня будут ходить по струночке.

Чужую дочь? Что она такое говорит? Это ведь дочь её жениха! Хоть ей она и чужая, но не должна ли она принять девочку, как родную? Да и как можно относиться с таким негативом к столь милому ребёнку?

Всё внутри кричит, что я не могу оставаться в стороне и должна сказать всё прямо сейчас. Здравый смысл борется с захлестнувшими меня эмоциями, и я готова ворваться в столовую, посмотреть Кристине в глаза и сказать всё, что думаю о ней и её отношении к Кириллу Владимировичу. А потом пусть выгоняет нас с Богданом. Зато будет знать правду. И этой стерве крашеной утру нос.

Я уже делаю шаг в сторону столовой, собираюсь сказать всё Кристине без утайки и фальши, а потом соберу сына, и мы уедем. Уж как-нибудь отобьюсь от бывшего мужа, но в груди колит мысль, что не сдержу данное Еве обещание, а на плечи ложатся трясущиеся ладони.

- Тише, Лера. Не нужно, - шепчет Вероника Антоновна и увлекает меня за собой в сторону кухни.

Хмыкаю, ведь Кристина даже её имя назвала неправильно. Она неуважительно относится ко всем в доме, кто не обладает плашкой «выгодный жених». Будь слухи о Кирилле Александровиче правдой, Кристина обходила бы его стороной… А может, она и пустила о нём слухи? Всякое ведь бывает.

- Я тоже слышала, - произносит домработница, как только мы оказываемся на кухне. – Это подло со стороны женщины, пытающейся завладеть вниманием такого хорошего человека, как Кирилл Александрович, но он всё видит.

- Вы так думаете? Тогда почему собирается жениться на ней?