— А при чём тут моя личная жизнь? — перечитав пункт об отсутствии этой самой жизни на ближайшие двенадцать месяцев, поинтересовалась я.

Тут тоже всё было предельно чётко, но всё же услышать ответ вживую хотелось.

— Мне не нужна няня, которая будет таскаться по мужикам в ущерб моему сыну.

— А ты не охренел, Ром?

— Мы десять минут назад перешли на вы, забыла?

— Иди к чёрту! Если ты решил регламентировать мою личную жизнь, не прикрывайся сыном и мужиками. Ты не хуже меня знаешь, что до тебя у меня никого не было. Это не я по мужикам таскалась, а ты — по бабам. Результат налицо, — кивнула на закрытую детскую. — Ты что-то попутал, Рома. Я начинаю сомневаться, что это всё хорошая затея.

Не подписывая, кинула документы на стол. Они упали ровнёхонько поверх радионяни. Только я хотела популярно разъяснить ему, что к чему и чем наше нелепое сотрудничество закончится, если он продолжит в том же духе, из динамика раздалось хныканье.

— Иди успокаивай своего ребёнка.

— С сегодняшнего дня это твоя обязанность.

— Моей обязанностью это станет, когда вот тут, — ткнула в бумаги, — появится моя подпись. А пока я…

Плач стал громче. Теперь его было слышно не только из радионяни. Рома поджал губы и быстро вышел в коридор. Рыдания мальчика стали оглушительными.

Десять секунд, минута, две, а ребёнок не желал униматься. Я и сама не заметила, как поднялась и пошла вслед за бывшем мужем. На пороге обустроенной в бывшей гостевой детской остановилась.

— Ну что ты ревёшь? — Рома укачивал сына на руках. — Ну? Ты что, девчонка? Что ты куксишься? Дениска-редиска.

Перевернул его, прижал к себе и начал ходить по комнате. Мальчик не унимался, и с каждым его новым надрывистым всхлипом у меня словно по кусочку от сердца отковыривали.

— Дай его сюда, — психанула я.

Подошла и чуть ли не силой отобрала ребёнка. Гневно глянула на Рому, моментально сообразив, в чём дело.

— Что ты ему про мужика заливаешь? У него памперс мокрый, разве незаметно?

Рома нахмурился.

— Я менял недавно.

— Значит, надо ещё раз поменять. Хотя сын твой, решать тебе. Может, ты считаешь нормальным ходить с мокрой задницей.

— Ты за языком следи, всё-таки ребёнок…

— Я сейчас уйду, Рома, — сказала я совершенно серьёзно. — Да, у меня ничего нет и мне нужна квартира, но терпеть я не собираюсь. На, — вручила ему обратно ребёнка. Взглядом отыскала памперсы, вытащила один и положила на пеленальный столик. — Справишься — приходи, договорим.

Он насупился, сдвинул брови. Начавший притихать мальчик закричал пуще прежнего, и у меня снова сжалось сердце. Подавив порыв побыстрее избавить малыша от мокрого памперса, вернулась в кухню и схватила бумаги. Всё написанное можно было уложить в одно короткое предложение. На год я отдаюсь в рабство своему бывшему мужу и его сыну. Никакой личной жизни, никакого свободного времени, никаких ночёвок вне стен этой квартиры. Зато по истечении времени эти стены станут моими. Отличная сделка! В том числе и с собственной совестью, сердцем, чувствами и гордостью.

Кончик ручки замер над строчкой.

— Скоро всё нормально будет, слышишь, парень? — раздался на кухне голос бывшего мужа, которому вторило детское хныканье. — Так… Чёрт, ну ты и зассанец. Откуда в тебе столько, а? Ничего… Я тебе самую лучшую няню привёл. Это отец у тебя дуралей, а она…

Мальчик заголосил, Рома ругнулся и принялся успокаивать его. Я быстро расписалась на одном экземпляре, потом на втором. Всё, рабство. Как смогу прожить с Ромой под одной крышей год, не представляла. Но мне нужна квартира, мне нужно думать здраво, правильно говорит Марина. А этому мальчику, Денису, нужен кто-то, кто вовремя поменяет ему памперс. Он-то точно не виноват, что моему бывшему мужу приспичило сунуть своё достоинство красивой горной лани, а лани не стало.