Я теряла его с каждой секундой, с каждым сказанным или несказанным словом, с каждой мыслью, и ненавидела за это.

В дверях мелькнула и исчезла Марина. Я готова была видеть что угодно, лишь бы не виноватый взгляд мужчины, которого безумно любила.

— Так вышло. Я не хотел. Как-то всё…

Я нервно засмеялась. Смех царапнул горло, изнутри словно наждачкой прошлись.

— Почему у меня так не вышло, а? Если бы я пошла, раздвинула ноги перед первым попавшимся мужиком и сказала, что так вышло, тебя бы это устроило? Да отвечай! Говори, мать твою, устроило бы?!

— Не сравнивай!

— Я и не сравниваю. Хватит, Ром. Всё закончилось. Я никогда тебя не прощу.

— Нам не помешает этот ребёнок. Камила уедет в…

— Да при чём тут ребёнок?! — крикнула я. — Мне наплевать, куда ты денешь свою Камилу! Ты её трахал! Понимаешь ты это?! Ты мне изменил! Изменил, понимаешь?!

— Да не изменял я тебе! Я не удержался, но…

— Иди ты к чёрту! — крикнула я, готовая запустить в него тем, что первое попадётся под руку. — Завтра я подаю на развод. И знаешь, я рада, что у нас нет детей! Рада, понял?!

Истерика всё же нагнала меня. Выходя замуж, я думала, что это навсегда. А сейчас мне двадцать шесть, и я без пяти минут одна.

— Завтра я подаю на развод, — просипела, сама не до конца осознавая, что говорю это вслух. Я бы простила тебе что угодно, но не предательство.

— Я тебя не предавал.

— А что такое, по-твоему, измена?! Не предательство?

Рома попробовал поймать меня опять, но я вывернулась.

— Не трогай меня никогда больше. Ты был для меня всем, а теперь… — Я пожала плечами. — Теперь всё. Мы могли бы с тобой этого ребёнка родить! Неужели ты так сильно хотел её, что готов был ради этого всё разрушить?! Или это я напридумывала себе, а на деле ничего и не было?! Что эти все твои «люблю» значат?! Сказал и пошёл хером по деревне чесать, так?!

— Камила — ошибка, Лер! Я…

— Хороша же ошибка! — Я опять засмеялась, но смех резко оборвался. — Уходи, Ром, — сказала жёстко. — Между нами всё закончено навсегда. Что бы ты ни сделал, ни сказал, это уже ничего не поменяет. Ты всё перечеркнул. И не смей меня в чём-то обвинять. Во всём виноват только ты.

***

Рома ушёл, и я обессиленно опустилась на стул. Залпом выпила коньяк, даже не почувствовав вкуса. Марина вернулась. Села напротив.

— Дура ты.

— Дура, — согласилась я. — Но по-другому я не смогу.

— А дальше что? Вернёшься в свою дыру, станешь великой продавщицей, если повезёт.

— Не повезёт. — Дотянулась до коньяка и плеснула ещё в бокал. Подняла глаза на подругу. — В супермаркете у нас работают исключительно местные звёзды, там очередь на трудоустройство на десять лет вперёд.

Марина осуждающе покачала головой.

— Лахудра она, вот кто. Перешагни, Лер. Я тебя как подругу прошу. Не ломай ты себе жизнь из-за этой девки.

Мысленно я вернулась в гостиную нашей квартиры. Не нашей — квартиры Ромы. У меня не было ничего — комната в квартире, за которую никто и миллиона не даст. Крохотный посёлок, стены со старыми обоями, вот и всё.

— Лахудра… — на выдохе повторила я.

— Лахудра, кто же ещё?!

Я опустила глаза. По сравнению с этой девчонкой лахудрой была я. Когда я в последний раз маникюр-то делала?

— Горная лань, — сказала с грустной усмешкой. — Вот кто. Ты бы её только видела.

2. Глава 2

Всё, что я смогла позволить себе на зарплату — снять маленькую комнату в убитой коммуналке. И то пришлось распотрошить кредитную карточку, чтобы внести оплату сразу за два месяца. Сколько бы ошибок в отношениях с Ромой я ни сделала, хоть в одном поступила правильно: не ушла с работы, хоть он и настаивал. Место администратора в маникюрном салоне было не тем, о чём я мечтала, но сейчас оно меня спасло.