Ростик хмыкает и показывает язык мне.

Да это вызов!

Я кошу глазами, он в ответ, но у меня ведь опыт больше, получается лучше. У него вообще не получается.

— Как ты это делаешь? — спрашивает он с завистью.

— Опыт, шкет. — говорю с превосходством.

— Научи меня! — приказывает он.

— Сима, — начинает говорить Павел недовольным тоном.

— Научу. — обещаю мальчику, не обращая внимание на главу семейства. — Но потом.

Малой расстраивается. Я улыбаюсь, и добиваю его.

— И только в том случае, если ты съешь сегодня все что у тебя на тарелке.

Ростик кривится и с отвращением смотрит на то что ему успели наложить.

— До крошки. — говорю.

Ростик думает. А потом скорчив гримасу отвращения, начинает кушать.

Я скрываю победную улыбку, сдержанно кивнув.

— Но ты обещаешь, что научишь? — спрашивает он с полным ртом.

— Даю слово, — говорю ему, протягиваю руку с оттопыренным мизинчиком.

Мелкий смотрит на мою руку, не понимая что я от него хочу.

— Мизинец свой давай. — говорю ему с улыбкой.

Он послушно повторяет мои действия. Я сжимаю его маленький мизинчик своим.

— Клянусь что научу. — говорю серьезно. — Клятва на мизинчиках. А клятва на мизинчиках нерушима!

Ростик кивает мне, что понял всю серьезность ситуации. И продолжает кушать.

— Пережевывай лучше. — говорю ему.

Он поднимает на меня взгляд, щеки как у хомяка набиты. Я сдерживаюсь чтобы не рассмеяться. Все таки я была права, почти с ходу определила его тотемного зверя.

— Когда ты просто глотаешь пищу, плохо пережевывая, твоему животу очень сложно ее переварить. Потом у тебя может болеть живот из-за этого. — объясняю ему. — Поэтому пищу нужно хорошо жевать.

Ростик выслушал меня, кивнул и начал интенсивно пережовывать. Но хоть больше не глотает еду.

Я почувствовала на себе взгляд Павла. Посмотрела на него. Так и есть, мужчина смотрит на меня почти не моргая.

— А вы почему не едите? Остынет. — говорю ему. — Салатика положить? — спрашиваю, и не дожидаясь ответа беру миску и щедро насыпаю ему салат.

— Вы меня балуете. — говорит он.

— Чтобы все съели. — говорю ему, и немного наклоняюсь к мужчине. — Здесь морковь, дети ее не едят. Я тоже вареную морковку не люблю. Так что придется вам взять весь удар на себя. Как настоящему мужчине!

Для большего эффекта и значимости своих слов, хлопаю Павла по плечу.

«Дерзайте, Павел, вся страна смотрит на вас!»

Я спокойно возвращаюсь к своей миске, наблюдая краем глаза за детьми. Точнее за тем, как няня пытается накормить Софушку пюрешкой. Девочка сопротивляется этому всеми силами. Я долго терплю, не желая лезть к ним. Ведь у Софушки своя няня. Но ведь мучается и ребенок, и девушка.

— Она любит самолетик. — говорю няне.

Няня смотрит на меня.

— Делайте как самолетик. — объясняю ей.

Женщина продолжает молча смотреть, будто не понимает о чем я говорю.

— А вообще, не хотите дать ребенку ложку, чтобы она сама училась есть? — спрашиваю у нее.

— Она еще маленькая. — отвечает няня.

— Ей почти два. — говорю в ответ. — А она что, и ложку сама держать не может?

Няня смотрит на Павла, ожидает его решения. Но он как порядочный козлик, простите, мужчина, жует травку… тьфу ты! Я хотела сказать ест салат. В общем, кушает и не влезает.

— Но она вымажется, и ее придется купать. — говорит няня.

— Конечно вымажется. — киваю. — На то она и ребенок. А как она научится есть самостоятельно если вы не даете ей делать это самой? И, простите меня, искупать перед сном ее в любом случае придется. Разве не так?

Смотрю на женщину с вопросом. Я не хотела ее обидеть. Но судя по недовольному лицу женщины, именно это я и сделала. И почему мне молча не сидится? Может быть в этой семье до пяти лет с ложечки кормят?