— Откуда такая уверенность?
Амир хмыкает печально.
— Всегда чужие интересы ставила выше своих…
Наши взгляды пересекаются. В них сейчас целая история. Воспоминания. Боль и радость… Память… Ужасно. Невыносимо. Слишком болезненно.
— Я подумаю… — отвечаю сухо, смотря под столом на свои трясущиеся руки. — Подумаю и отвечу Эльмире…
Приносят наш кофе. Меня мутит. Скорее бы вырваться отсюда.
— Мне пора, — отвечаю тихо.
— Я отвезу.
— Я на машине… Сама. Извини…
Подрываюсь с места, несусь на улицу. И только выбежав, начинаю, как рыба, открывать рот и дышать-дышать-дышать… Не знаю, с какого раза получается глотнуть хоть немного воздуха.
Сажусь за руль, чувствую, как тело зябко вжимается в холод сидения.
«Ради него я сердце готов свое из груди вынуть…»
Его слова на репите снова и снова… Как же больно… Как же обидно…
Я плачу какое-то время. А потом начинаю горько смеяться.
Вот что называется злой рок судьбы, Машка. Его дочь нуждается в операции на сердце, а он…
3. Глава 2
Глава 2
— Уверена, мы обе будем рады нашему сотрудничеству, Мария!
Я делаю это ради Лисика, ради Лисика… В голове вибрирует только эта мысль, когда я еду за город на резиденцию четы Каримовых.
Мы проходим в комнату к Артуру, который еще мирно посапывает в постели. Кладу на пол большую коробку с пособиями, которые использую для диагностики и развития. Одобрительно киваю в сторону невысокого столика, который попросила купить для занятий.
— По графику все устраивает? Четыре полных рабочих дня с регулировкой формата занятий внутри по вашему усмотрению. Тогда три ночи вы ночуете у нас, потом перерыв?
Я бы ни за что не согласилась оставаться в доме Каримова, но проблема в том, что я живу на другом конце Подмосковья и ехать бы пришлось часа три с учетом пробок, не меньше. Все равно к моему приезду дочь бы уже спала… Уверяю себя, что эти три месяца, на которые мы договорились, пробегут незаметно — зато я смогу решить самый важный вопрос…
Не только Амир Каримов готов вырвать свое сердце и отдать любимому сыну. Я тоже бы с легкостью так сделала ради своей дочери, но… Проблема в том, что в реальной жизни твое сердце никому не нужно, это просто громкая метафора… Мое-то точно, видимо. Оно давно бракованное, разбитое… Нужны деньги. Вот что определяет стоимость всего в нашем мире. Проклятые деньги, за которые можно купить это самое сердце…
Он выполняет свое обещание. Первую неделю я вообще не вижу Амира. Меня заселяют в гостевой дом, знакомят с местным распорядком и графиком. Оказывается, в таких домах есть свой режим, выстроенный вокруг биоритмов хозяев. Так, например, завтрак здесь строго в восемь утра — к тому моменту, как просыпаются Амир и Эльмира. Ребенок к этому времени должен быть уже накормлен няней. Еще хозяйка запрещает таскать игрушки в гостиную — мол, не нужно превращать весь огромный дом в детскую. Другое странное правило — все сотрудники, вне зависимости от должности и ранга, должны носить в этом доме только черную одежду. Унизительной униформы нет, но цветовой дресс-код соблюдать необходимо. В одиннадцать вечера Эльмира ложится спать, потому свет в доме к этому времени всегда выключают. Хозяин часто задерживается в городе и по приходу домой может попросить заварить ему чай или кофе — и на этот случай в доме всегда есть работающая в ночь горничная. А еще в пятницу вечером у Каримовых почти всегда мероприятия для друзей и коллег. К приему готовятся с раннего утра, потому меня любезно освобождают от работы и в этот день, добавляя его к выходным.
Все эти правила и нормы казались мне до невозможности уничижительными. Все мое нутро им противостояло. Не потому что в них было что-то уничижительное. На худой конец, каждый дом — это свой устав. Вопрос был только в том, зачем это мне. Я не привыкла работать на кого-то. Я была психологом. А психолог, как ни крути, в сухом остатке одиночка. Да, мы можем вести частные практики или работать в центре или в команде, но как только ты начинаешь консультацию, мир вокруг перестает для тебя существовать — есть только ты, пациент и проблема, а здесь мне нужно было встраиваться в какой-то сложный, многоуровневый паззл…