– Он где-то здесь! – торжествующе объявила она и распахнула дверь.

На лоджии царил беспорядок. Какие-то тюки, тазы, велосипед, деревянный ларь. Рыкова прислушалась: мелодия лилась как раз из него. Как полицейский спаниель, напавший на схрон наркодилера, Зина принялась энергично рыться в содержимом ларя. Бледная Криворучко каменным изваянием стояла рядом.

– Вот он, родимый! Йес! – и Рыкова с торжествующим лицом распрямилась над ларем. – Только как он сюда попал? Оч-чень непонятно… Ба, а это что? Екорный бабай, да это же искомые фамильные драгоценности! И шубейка ульянкина тут, и ноут… Нич-чего не понимаю. Зачем нашему таинственному вору понадобилось перенести вещи сюда?

Тут, озаренная внезапной догадкой, она перевела на Криворучко гневный взгляд.

– Вот оно что! Я, значит, рысачу по моргам, утрясаю твои проблемы, а ты тут за моей спиной умирающей прикидываешься и меня же обворовываешь! Ах ты крыса! – и Рыкова огрела Оксану первой попавшейся тряпкой.

– Зиночка, милая, – зарыдала Криворучко. – Ну прости меня… Я без тебя пропаду…

– Как тебе это вообще в голову могло придти? – продолжала бушевать Рыкова. – Это же за гранью добра и зла!

– Хорошо тебе о высоком рассуждать. А я на что дальше жить буду? И что я такого сделала? Эти шмотки все равно ей уже не нужны, а я хоть в кои-то веки в приличном похожу.

– Да на твою пердень ни одна ульянкина вещь не влезет! Как ты свой 54-й хочешь в ее 44-й втиснуть!

– Я похудею, я займусь собой…

– Да ни фига ты не займешься! Привыкла, что тебе все с неба падает. Все, красава, эти ценности я изымаю. Да-да, в воспитательных целях.

И Рыкова принялась деловито паковать найденные вещи.

– Как это – в воспитательных целях? – зароптала Оксана. – А как же я?

– Ты не медаль, на моей шее тебе не место, ступай-ка ты в люди!

– Зинуль, ну давай поделимся по-братски. Прошу тебя…

– По-братски – это по твоим гнилым понятиям как? – прищурилась Рыкова. – Тебе все, а мне вот эту юбочку говняного цвета? В общем, вот тебе мой райдер: цацки пополам, я сейчас выберу, какие мне надо… Дальше… тряпье тебе, я такие унылые расцветки не ношу. А вот шубейку заберу, уж не обессудь. Всю жизнь мечтала о голубой норке в пол.

– А «Верту»? А ноут? – нервно облизнула губы Криворучко.

– Слишком много вопросов. Потом решим, а пока я накладываю на ценности карантин, – отмахнулась от нее Рыкова, которая уже положила глаз на дорогую технику. – Ноут надо хакеру везти, пароли ломать…

– Это зачем?

– А у тебя самой неужели нигде не свербит? Кем была твоя товарка? Чем занималась? И в каком кино собиралась сниматься?

– В кино?! – брови Оксаны взлетели вверх.

– Да-да, красава. Это мне Кир по секрету шепнул. И что такое, к примеру, няка? Это тебя не гложет? А ведь это было последнее, что она сказала перед тем, как…

– Няка? – оживилась Оксана. – Я отлично знаю, что это такое. Вернее, кто.

– Ну и? Давай без мхатовских пауз.

– Красивый мальчик.

– Имя? Фамилия? Адрес?

– Да просто красивый мальчик. Она всех симпатяжек няками называла.

– Красивый мальчик, говоришь? – благосклонно улыбнулась Зина. – Ну хоть какая-то от тебя польза…

Отослав Криворучко чистить картошку, Зина развалилась в кресле и занялась изучением найденного мобильника. Судя по всему, Ульяна почти никого не беспокоила. При этом пропущенных звонков было много, и большинство – с разных номеров. Получается, она вообще трубку не брала?..

А вот в день смерти ей поступило сразу три звонка с одного номера. Интересно, кто этот настойчивый абонент? Зина нажала несколько кнопок. Из кухни тотчас заиграл новомодный попсовый «медляк» и в зал влетела Оксана.