После окончания академии они продолжили общаться. Искали работу, временные подработки, с жаром спорили и давали друг другу советы, созванивались и встречались, как только появлялось свободное время.

Пока однажды он не исчез.

Просто пропал и всё. Сосед по комнате, в которой он жил, ответил ей, что он собрал вещи, сказал, что нашёл хорошую работу и ушёл. Она не знала где его искать. Жутко злилась сначала, потом дико волновалась, ждала, что вот-вот позвонит, потом впала в апатию. После апатии ударилась в гиперактивность, даже завела парня, но всё то время слилось в одно мутное пятно, закрывавшее свет в её сердце.

«Ненавижу тебя! Чудовище! Не прощу никогда! Только попробуй вернуться, я убью тебя собственными руками!» – чтобы она ни говорила, ничего не помогало и не спасало. Внутри её мира зияла огромная чёрная дыра размером со вселенную, в которую её неудержимо засасывало время. Его не было и она с ужасом осознавала, как много места в ней занимает он со своей улыбкой, со своими непостижимыми глазами, прищуром и вечно торчащей чёлкой. Просто друг, ничего больше. У неё ни с кем больше так не получалось.

Прошло полтора года, бесконечных полтора года прежде, чем раздался звонок и на экране телефона высветилось его имя. Она судорожно смахнула зелёную кнопку.

– Привет, Мышкин, как ты? Поужинаем? Алло! Алло… Слышишь меня? Что со связью?

Она не смогла выдавить из себя ни звука, просто слушала его голос и боялась даже дышать. Это и правда был он. Звонок прервался, затем вновь высветилось его имя, но она сбросила и написала: «Прости, я на совещании, позже наберу». Ей нужно было время, чтобы отдышаться и успокоить разбушевавшееся сердце.

Через несколько часов они сидели в одном из «своих» мест и как ни в чём не бывало говорили, говорили и не могли наговориться. Она тогда несколько дней боялась, что проснётся. Но это и правда был он. Это и правда был не сон.

– Как ты? Чем занимаешься? Где был? Почему не позвонил? Что-то случилось? – миллион вопросов, между которыми он виртуозно лавировал, не давая прямых ответов.

– Особо нечего рассказывать, но у меня всё хорошо. Расскажи как сама? – уводил её от разговоров о себе, будто от минного поля. – В мире много вещей, о которых мы можем говорить.

Это была правда, они могли говорить сутками, им никогда не было скучно.

– Ладно, можешь не рассказывать, конспиролог несчастный, но предупредить же можно, если уезжаешь. Позвонить, написать. Что? Так трудно?

Он улыбался и говорил всякие глупости.

Тогда он пробыл в городе пару месяцев, а потом снова пропал, как в воду канул. И снова ничего не сказал. Она просто задохнулась. Разбивала умолкший телефон о стену и кричала в подушки. Время стало её самым безжалостным врагом. Она не понимала ничего. Ничего не понимала. Просто смотрела на чёртов экран и ждала, когда там снова засветится его имя. В этот раз она его непременно убьет, покалечит, уничтожит, пусть только объявится.

Пусть только объявится.

Пусть

только

объявится…

Теперь она точно знала, что самая страшная пытка – это пытка временем, помноженным на неизвестность. Знакомые выходили замуж, рожали детей, разводились, а она жила будто параллельно со всем миром, не пересекаясь. У неё были свои счёты со временем. Иногда ей казалось, что он умер и тогда она рыдала и напивалась в одиночку. Но никогда, даже ночью, не выключала чёртов телефон, по которому звонили все кому не лень, кроме него.

Прошло два года.

– Привет, это я. Есть время встретиться? – говорил осторожно, будто шёл по тонкому льду.

– Да, давай, – ответила так, будто последний раз говорили вчера.