– Ужин я приготовил, господин… – Марций согласно кивнул головой. – Она помылась, я дал ей вашу тунику из старых…

Она?.. Ах, да! Поморщился.

Обернувшись, мужчина увидел её. Она сидела в углу, подтянув к груди колени, ещё сырые волосы тяжёлыми чёрными прядями лежали на плечах. Отмылась. Симпатичная девочка. Молодая. И явно не рабыня.

Почему он подумал тогда, что она рабыня? Одежда смутила? Тьфу ты!

Сейчас на ней его же серая туника, короткая по-мужски, лишь до середины голени достает, открывая изящные лодыжки. Чем он думал, когда взял её?.. Сделать наложницу? Продать? Да кто её купит по такой цене как досталась?

– Что ты умеешь делать? – спросил, пока Гай снимал нижнюю рубашку, что носилась под кирасой, с тонкими ремнями – юбкой птеригами.

Девушка вздрогнула, поднимая голову:

– Я? – Растерянно поджала губы, пожала плечами. – Я не знаю, что вас интересует.

– Умеешь ли ты варить есть? – Отрицательно повела подбородком. – Шить? Убираться? Ткать? Может быть, ты знаешь какие-то ремёсла: гончаришь, шьёшь одежду?.. Что-то же ты должна уметь делать, ну?

– Я не умею делать всё это, я никогда этим не занималась.

– А что ты умеешь? Как ты жила до этого дня? Кто тебя кормил?

Она пожала плечами без ответа. Марций подошел к ней и опустился на колено рядом, смотрел в упор в лицо, в тёмные настороженные глаза, спросил тихо:

– А как ты собираешься зарабатывать себе на жизнь? Кто тебя будет кормить теперь, когда ты осталась одна? Я? Чем ты будешь зарабатывать? – Он вдруг толкнул её назад, она упала спиной на полог, отделяющий комнаты палатки, разжала колени, ловя равновесие. А центурион неожиданно вдруг сжал её пальцами между ног, заговорил негромко, – Этим, да?.. Этим теперь ты будешь зарабатывать?

Рабыня глядела на него ошарашенными глазами, с болью в больших чёрных зрачках, разомкнув губы, выдохнула:

– Мне больно…

Он убрал руку и поднялся на ноги. Девушка заговорила срывающимся голосом, подтягивала тунику на сомкнутые колени, притискивала ноги к груди:

– Я буду делать всё, что вы скажете… Я научусь. Я быстро учусь… Я буду шить, варить и убираться. Только не заставляйте меня… – Она осеклась, опуская глаза.

Марций усмехнулся, поглядел на её руки, на пальцы, которыми она оттягивала вниз подол туники. «Какие руки. Только ласкать…» Да, такими пальцами только мужчин ласкать. Овидий знает, про что говорит…

– Гай! Давай ужин!

Раб поставил столик с приготовленным ужином, подставил трипод.

Марций ел, не обращая внимания на рабыню.

– Это значит, что вы не отпустите меня?.. – спросила вдруг рабыня негромко.

Центурион замер, повернул голову, встречаясь с девушкой глазами, ответил:

– Нет. – Она вскинула брови на его ответ. – Я уже сделал это однажды, а ты не сумела этим воспользоваться…

– Кругом было столько легионеров, я только успела выйти за город… Меня догнал патруль…

– Какая мне разница? – перебил он её, отбрасывая в миску объеденную кость. – Сейчас ты стоишь денег, больших денег, и я ещё подумаю, как вернуть их обратно…

– Вы так сильно цените деньги? – на этот раз уже она сама перебила его, и этим вызвала удивлённый взгляд тёмных глаз центуриона.

– А вот этого делать не надо!

– Извините… – Она склонила голову, закрываясь стеной волос.

– Мне безразличны деньги до тех пор, пока они не мои, и не только деньги! – Он помолчал, вытирая руки о льняную салфетку, развернулся к рабыне всем телом. – Ты спала с Овидием? – Девушка вскинула голову, сверкнув глазами. – Можешь не отвечать, я и так знаю, что да. Овидий не пропускает ни одной женской юбки. Он хвастался, что за одну ночь изнасиловал в Нуманции пятерых женщин… Врёт, конечно, но даже если и добавил две…