И никаких сокровищ в его брюхе не оказалось. Лишь небольшая книжица в кожаном переплете с металлическими углами. От удара она распахнулась, явив исписанные крупным почерком страницы.

– Дневник? Да ну? Точно! Посмотрим-посмотрим!

Юля, забыв о пике для сушилки, ждущем в кадушке мокром белье и о том, что читать чужие дневники нехорошо, забралась в пыльное кресло с ногами и открыла первую страницу.

«Стихи о героях», – прочла она и вздохнула. Корявые вирши заняли чуть ли не половину дневника. Видимо, их автором был тот самый мальчишка, чью одежду донашивала Юля.

«Мой папа герой,

Он за меня горой!

Когда я буду большой,

Тоже буду герой!»

Остальное в том же духе.

– Мда… – Юля уже хотела было сунуть дневник туда же, где нашел свою последнюю гавань кораблик, но наткнулась на интересное сообщение.

«Опыты по разрыву пространства».

– Ага. Вот сейчас мне откроются все тайны.

Но глупый мальчишка никого не собирался просвещать. Сухая констатация фактов.

«Тренировался на простынях.

Изрубил их игрушечным мечом.

Был порот».

– Я бы за стихи уже выпорола, – позлорадствовала Юля и перевернула страницу.

«Играл с дочкой кухарки в разбойников и леди.

Чувствовал себя взрослым, когда Кирста позволила поцеловать ее.

Ощутил напряжение внизу живота.

Был взволнован.

Побежал посмотреть в зеркало.

Там все опухло.

Испугался.

От страха, что так все и останется, захотелось помочиться.

Не нашел ничего лучшего, чем справить нужду в горшок с какими-то цветами.

Опухоль тут же прошла.

Успокоился.

Но чуть позже, когда (цитирую) «выращенные с таким трудом цветы болотного ягодника» завяли, был порот.

Теперь боюсь думать о дочке кухарки. Вдруг опять все начнется?»

– Боже! Какой дурак! – Юля прижала пальцы ко рту. Ее губы разъехались в улыбке.

Новое сообщение повергло в еще больший шок.

«Через месяц рассказал о своих страхах стражнику Курену.

Тот не стал смеяться.

Научил, как снимать опухоль.

Теперь пользуюсь этим часто. Как только подумаю о Кирсте».

– Черт! Сколько ему было лет?

«Опять играли в разбойников и леди.

Обнаружил, что у дочери кухарки выросли сиськи. Она сама показала. Трогал.

Было приятно. Там опять все опухло.

Рассказал о своей опухоли Кирсте. Пожаловался, что больно. И штаны вроде как стали малы.

Дочка кухарки сказала, что знает, как от нее избавиться. Видела, как мамка помогала кузнецу. Правда потом папка ее бил.

Потом кузнец бил папку.

Но не в этом суть.

Сначала мне было противно. Но потом понравилось.

Кирсте тоже.

Наверно».

– Они что, переспали?!

«Вечером кухарка пришла к моему отцу. Плакала. Он дал ей денег.

Перед сном меня выпороли.

Утром узнал, что кухарка уехала с семьей в город.

Кузнец запил.

Вывод: лучше избавляться от опухоли так, как научил стражник Курен.

Эффект тот же, но зато потом никто не бьет. Женщины зло».

Новая страница и новая история.

«Курен рассказал о природе «стояка». Так странно называется моя болезнь.

Стражник переубедил, что его метод избавления от опухоли не единственно верный.

Вечером ходили в трактир.

Впервые попробовал кремвиль.

Не могу быть до конца уверенным, что происходящее далее не было сном, но откуда я могу знать такие слова как «милорд, сунь ей»?

Теперь все болит. Но не так как прежде».

«После обеда стражник Курен пришел навестить. Посоветовал приложить бутылку со льдом. Сказал, что я герой. Далее последовала фраза, над которой до сих пор думаю.

«Забабахал трижды. Уважаю. Я так уже не могу».

Что бы это значило?»

Через страницу продолжение размышлений не мальчика, но мужа.

«Был серьезный разговор с отцом. Вызвали лекаря. Тот сказал, что ничего страшного. Назначил примочки.

Курена перевели в другую часть, а ко мне приставили занудливого дядьку. И имя у него противное. Мосе.