Анверх встал, подошел к Юрану, взял его за плечи, потряс. Юран вместо того, чтобы приободриться, обнял Анверха, уткнулся ему в шею, еще сильнее зарыдал. Анверх даже растерялся. Он никогда не видел мужчину в таком состоянии. На Розетте фемины были капризными, высокомерными, а виры сентиментальными, но очень сдержанными. Анверх крепко обнял Юрана.

– Прошу тебя, успокойся. Юран, если сейчас спустится Вероника, ты ее испугаешь.

Видимо этот довод оказался самым правильным. Юран сразу отстранился, вытер рукавом слезы.

– Все. Ты прав. Прости за слабость. Я сейчас поем, позвоню правителям, нужно созывать комиссию.

Илена сидела перед зеркалом. Она внимательно рассматривала себя. «Вот бы мне глаза, как у фемин. Было бы здорово. Может попробовать нарисовать на лице карандашом». Она взяла черный карандаш, нарисовала контур глаза. Увеличила его до середины виска. Пририсовала ресницы, затем взяла серый и сиреневый и раскрасила себе область, что должна выглядеть как радужка глаза. Так как она умела красиво рисовать, то нанесенные карандашами на лицо линии выглядели, как настоящий глаз. Она терпеливо вырисовала второй глаз. Теперь из зеркала на нее смотрела точно не Ольга, а именно Илена. «Пойду девчонкам так покажусь» – Илена вспорхнула со стула.

К первой Илена зашла в комнату к Клеринс.

– Привет. Чем занимаешься?

– Привет, ты не поверишь, я пытаюсь сплести браслет на руку – не поднимая головы ответила Клеринс. – Плела давно, еще на земле, а теперь никак не могу вспомнить, какое переплетение должно быть вот в этом месте.

– Ты уже почти доплела, – склонилась к браслету Илена. – Ой, а я тоже такие плела, тогда все девочки этим занимались на переменках в классе. Смотри, вот тут надо подцепить, вот эту сторону нити.

Клеринс старательно доплела, закрепила нить и подняла голову на Илену.

– Ох, что это у тебя с глазами?

– Нарисовала карандашами для глаз. Как думаешь это смешно?

– Ну-ка отойди подальше. О-о-о, издалека совсем как у фемин, даже не отличить. Слушай, а нарисуй мне тоже, только цвет радужки сделай, как мой естественный, чтобы сливался.

Клеринс достала свои карандаши. Илена перебрала их, сказала:

– Пошли ко мне, у тебя не хватает цветов, чтобы сделать цвет, как у твоей радужки.

Девушки перешли в комнату к Илене. Илена около часа тщательно прорисовывала глаза Клеринс.

– Ну как? Посмотри в зеркало.

– Ой, как здорово! Только как-то мешают собственные ресницы, они будто внутри глаза моргают.

– Давай покрашу их в свет радужки твоей, может станет лучше.

Илена провозилась еще полчаса с глазами Клеринс.

– Смотри, а теперь?

– Во! То, что надо! Кстати, – Клеринс внимательно рассмотрела нарисованные глаза на лице Илены, – ты себе тоже так ресницы раскрась.

Через некоторое время в зеркало смотрелись две фемины. Особенно, если не приближаться примерно на полметра, то глаза выглядели, как настоящие.

– Бери свои карандаши и пойдем к Серпенс. Вот она удивиться. Обязательно захочет, чтобы ты ей нарисовала так же.

Серпенс полулежала на мягкой лежанке и наслаждалась массажем стоп. У нее. У повзрослевшей девочки-землянки появился первый поклонник вир. Близости еще ни одна из них не допускали, а вот знаки внимания уже стали принимать. Такой близкий контакт она позволила виру впервые. Ее возбуждала мысль, что только от прикосновения к пальчикам ног и чуть выше щиколоток, вир уже был возбужден. Он сидел перед ней на коленях с оттопыренными брюками в районе промежности. Серпенс думала: «Надо бы уже завести себе милый круг, а то что-то все чаще не дают спать мысли о сексе. Тут такие ласковые и послушные мужчины. Тем более, что старшие женщины не дадут нас в обиду. Да… – она судорожно выдохнула, когда вир вместо рук, стал языком вылизывать её щиколотку. – …определенно пора заводить себе вира».