Старх вошел в комнату, увидел, что мужчина ласкает голое тело Элиз. Старх напрягся. Это считалось унижением для мужчины. Не допускалось наблюдать за женщиной и мужчиной во время секса. Но Элиз оттолкнула своего мужчину и сказала, чтобы он вышел, а Старха снова поманила пальчиком. Он запомнил этот день на всю жизнь. Элиз так и не сказала ему ни одного слова и не спросила, как его зовут. Но он ласкал ее и наслаждался сам. Он облизал все ее тело, грудь и промежность. Как же он был возбужден. Его половой орган был напряжен и очень болел, но он знал, что не может даже прикоснуться им к женщине, пока она сама не попросит об этом. Элиз потянула его на себя, когда он думал, что уже не сдержится и изольётся. Он вошел в ее плоть, Элиз застонала от наслаждения, а он после нескольких движений, быстро вынул орган из Элиз и излился на простыни. Элиз тут же оттолкнула его. Она позвала мужчину, который до Старха ее ласкал, а Старху указала пальчиком на дверь. С тех пор в жизни Старха не было ни одной женщины. Он хранил память о том дне.

Сейчас, наблюдая за Аполлинарией Ивановной он вдруг вспомнил тот день в подробностях и его половой орган стал увеличиваться. Он усмирил плоть силой воли и снова позвал женщину. Она с сожалением посмотрела на грядки, но пошла с ним. Вдруг остановилась, сказала:

– Подожди, родненький, я возьму с собой огурчиков и ягод, а то не ела весь день.

Старху стало стыдно, что он не подумал о женщине, о еде и одежде для нее. А она приняла его в милый круг, называет «родненький, миленький». Старха так не называла еще ни одна женщина. «Надо позаботиться о еде, одежде и комнате для Аполлинарии Ивановны» – думал Старх, ведя ее к лифту.

Аполлинария Ивановна

Аполлинария Ивановна смотрела на Старха и думала, что он симпатичный, хоть и глаза стрекозиные. Вернее, не совсем стрекозиные, просто немного навыкате и огромные от бровей до середины щек и от носа до середины виска. Глаза обрамлены короткими, но густыми ресницами. Очень выразительные, необычного фиолетово-сиреневого цвета, а зрачок овальный.

«Почему я решила, что как у стрекозы? Наверное, из-за того, что навыкате и цвет необычный» – думала Аполлинария Ивановна.

Еще ей хотелось всех накормить, тощими они казались Аполлинарие. Даже не смогла бы ни с кем сравнить. На земле мужики плотные, а к старости пузатые. Да и сама она к старости растолстела. Ноги как у слона и ляшки терлись друг об друга, протирала колготки до дыр при ходьбе. Хотя теперь она выглядела молодо и стройно. И этот стрекозоглазый на нее смотрит как-то очень пристально. Аполлинария взяла овощи и ягоды и пошла следом за Стархом.

Удивительный корабль. Не чувствуется, что летит. Будто по городу идешь. Старх привел ее в комнату, которая отличалась от медицинской. Здесь стоял столик, табуретки, кровать, шкаф. Аполлинария поставила овощи и ягоды на стол, а сама пошла осматривать комнату:

– А где тут туалет и где ваш очиститель тела?!

Она повернулась, чтобы спросить у Старха, но его не было в комнате. Аполлинария выглянула за дверь, Старх стоял у двери.

– Родненький, а покажи, где душ, как мне помыться?

– Ты приглашаешь меня в свой дом?!

– Заходи, конечно, что под дверями торчать, – сказала Аполлинария и пошла снова внутрь комнаты. Старх зашел за ней, неуверенно осмотрелся.

– Ну и где ваш «очиститель тела», – снова спросила женщина.

Старх встрепенулся и пошел в комнату, рядом с туалетной. Открыл дверь, указал рукой на круг посреди маленькой комнаты.

– А как тут все работает?

– Нужно снять одежду, зайти в центр этого круга и нажать вот эту кнопку, объяснил Старх.