Особо хочу рассказать о доме, в котором жила моя тетя. Дом огромный, 4-этажный, как большой прямоугольник, как колодец с высокой аркой, с красивыми воротами из чугуна с причудливыми узорами. Дом элитный. В нем живут люди высокого ранга. Профессора, ученые, врачи, артисты, композиторы. Отдельные квартиры никто не занимает. У всех коммуналки, с общими кухнями и туалетами.

Только на 4-м этаже жила семья профессора Шульгина, которая занимала часть этажа со всеми удобствами. Его жена – милейшая и добрейшая женщина – очень любила детей. А детей во дворе было очень много. Она много уделяла времени дворовым детям. Устраивала праздники, концерты силами детей. На свои деньги каждый Новый год ставила живую елку во дворе дома. Кстати, в те далекие времена не было искусственных елок. Покупала подарки, приглашала цирковых артистов. Летом прямо во дворе ее усилиями был городской лагерь. Я была очень рада, когда мы с мамой подолгу жили у тети.

У меня подружка во дворе. Девочка моего возраста. Она всегда меня приглашала к себе домой. Я была рада. У них хорошо. И пианино есть. Девочка училась в музыкальной школе. Она часто играла пьесы, а я с упоением слушала. Мечтала тоже научиться играть. Но как? Пианино нет, да и вообще ничего нет. Мы с ней играли в разные игры. Мама девочки как всегда занята готовкой еды в общей кухне. Отец на работе, брат девочки, наверное, в институте, он уже взрослый.

И вот однажды, кажется в воскресенье, отец моей подружки оказался дома. Это высокий, немолодой, на мой детский взгляд, с усами, строгий мужчина. Я его немного боялась, хотя видела много раз. Вдруг отец моей подружки – ее зовут Лали – подходит к нам в разгар нашей игры и интересуется моей жизнью: где я живу, к кому прихожу. Я подробно рассказываю о себе, о маме, о тете и ее семействе. Рассказываю о том, что мы с мамой живем на улице Клары Цеткин, у нас маленькая комната в полуподвальном помещении, туалет и кран во дворе. Рассказываю, что мы живем с мамой вдвоем, а папа умер. Почему-то спрашивает мою фамилию и точный адрес, но меня это не настораживает, я спешу продолжить игру. Наконец отец Лали уходит, и я забываю о нем.

Проходит время. Мы с мамой дома, в нашей комнатке. Стук в дверь. Мама открывает. На пороге трое мужчин. Они, ничего не говоря, проходят в комнату, осматривают ее, потом выходят в наш большой двор, видят в середине двора водопроводный кран, туалет общий, как всегда грязный. Людей во дворе много. Все с удивлением смотрят на мужчин. Мужчины очень важные, хорошо одетые, в костюмах. Вскоре мужчины уходят. Напуганная, забитая жизнью моя мамочка ни о чем их не спрашивает. Я стою с открытым ртом, растерянным взглядом провожаю уходящих.

Проходит время. Вдруг приходит курьер и приносит смотровой ордер на комнату. Он просит срочно сходить по указанному адресу, посмотреть комнату и в 2-дневный срок дать ответ. Если комната понравится, то с паспортом явиться в Тбилисский горисполком, в жилищный отдел. Мама в недоумение. Она отказывается идти смотреть комнату по смотровому ордеру. Почему? Она рассуждает так: мы ведь не стоим на учете в жилищном отделе на получение комнаты. Это раз. Наша комната по метражу точно на двоих. В те времена нормой было 5–6 кв. м на человека. Это два. Она считает, что здесь какое-то недоразумение. Это три. Я долго уговариваю мамочку посмотреть комнату по улице Орджоникидзе. Кстати, комната находится совсем недалеко от нашего дома.

Наконец мы собрались и пошли. Дом оказался небольшим, итальянского типа, с открытыми балконами. Комната на втором этаже, довольно большая – 16 кв. м, – светлая, двери комнаты выходят в большую галерею (то есть в лоджию), а рядом в другой комнате один сосед. На открытом балконе общий туалет. Еще большая кухня на две семьи. Маме и мне все понравилось.