– Мой сын, Афанасий, попал в неприятную историю. Его девушка… она была вместе с ним на праздновании дня рождения у одного очень известного молодого человека, и она… очевидно, сделала там снимки, которые только чудом не оказались затем в Сети. Эту угрозу успели вовремя предотвратить, так что теперь можно говорить только о подделках, если они, конечно, всплывут. На снимках запечатлено много известных людей, но самое неприятное – сын президента с девушкой, репутация которой не совсем. … В общем, если снимки попадут в Сеть и их опубликуют, то сейчас, перед выборами … – Вольный немного нервничал, а еще от свечного запаха начало кружить голову.

– Почему вы так волнуетесь, ведь не попали же? Как зовут молодого человека, у которого был день рождения, и почему вы решили, что я смогу вам помочь, а, главное, в чем? И уверены ли вы, что именно эта девушка сделала злосчастные снимки сына президента?

На самом деле Аввакуму уже в подробностях доложили о случившейся, после праздника в Африке истории. Если избиратели узнают, что сын президента проводит время в запрещенном для посещений Кадингире, да еще с Гибридом – девицей – китаянкой непонятной репутации, – последствия будут непредсказуемы.

– День рождения был не у хозяина, князя Андрея Романова – младшего, а у его невесты, но это неважно. Празднование проходило в Южной Африке, в построенном в африканской саванне центре развлечений. – Вольный говорил, и слова «саванна», «Африка» звучали здесь, в Москве, как будто они из совершенно другого мира.

Аввакум почувствовал, что собеседнику нравится, произносить почти запретные слова в кабинете, хозяин которого, как он сам считал, был призван Господом и Церковью бороться с ересью и сатанинскими происками иноверцев.

Откинувшись на высокую спинку, иезуит внимательно разглядывал Вольного, понимая, что президентский сынок сам подставил себя и оказался в щекотливой ситуации, поскольку стремился к чужим странам и порочным по духу развлечениям. И, мало того, втягивает лучших представителей золотой молодежи, которые в будущем могли бы вместе с ним встать во главе страны. И это – наследник нынешней власти?!

Вольный тяжело смотрел на Аввакума, но не позволял себе такого же недоброго, выжигающего взгляда, как у хозяина кабинета.

Аввакум смог оценить покорность, – ведь гордыня – грех. Выражение его лица немного смягчилось.

– Кадингир, как вассал вавилонцев, является в наши дни рассадником греха – он должен понести кару и быть разрушен. Это – мерзкое место, где собираются все отбросы своих народов, чтобы плести заговоры против правительств, набивать карманы золотом, разрушать религии и подчинять всех власти Нового Вавилона, а те, кто слаб духом, стремятся попасть туда и вкусить запретные плоды! Но что вы от меня хотите, господин Вольный? Разве ваш сын, как-то был наказан? Хотя, даже попытка выезда из страны строго запрещена и карается, в лучшем случае, длительным тюремным заключением. Правда, девушка для него потеряна навсегда, но это, скорее, моральная сторона дела, и молодость все вылечит.

– Девушка – странно исчезла… В любом случае, его отношения с ней закончены, но проблема совершенно в другом: мой сын негласно отлучен от общества, в котором привык бывать. Друзья, узнав о происшествии, отвернулись от него. Это отразится на его будущей карьере, и я, как отец, не могу не волноваться.

– Что же, как отцу, скажу вам – похвально. Вопрос щепетильный, но я мог бы, возможно, подумать. А с этой девушкой, как быть? – Аввакум задумался на минуту. – Думаю, что вы знаете, где она, и надо, чтобы она действительно исчезла! – Иезуит предупреждающе поднял руку на попытку Вольного возразить. Ее не было – это была выдумка, видение! У вас ведь есть, такие возможности? – Он пристально смотрел на Вольного, ожидая реакции на свои слова. – А как от нее избавиться, решайте сами. Можете выслать ее обратно в Африку, если ей по нраву жить в пустоши.