Молчавший все это время Бабу вдруг резко остановился в тени кокосовых пальм, глядя на соломенную крышу «Плюмерии». Акинис и Ким тоже остановились, пытаясь понять, что его заинтересовало.

– Просвети-ка меня, малышка, – сказал Бабу. – Раз уж люди совсем чокнулись и начиняют глаза любимых собак камерами, почему бы им не поступать так же… с котами?

Очень даже живой полосатый кот наблюдал за ними с крыши.

Кореянка не успела ответить – командир опередил ее:

– Ты у нас самая ловкая, Ми-Ча, ну-ка, достань нам этого зверя! Если каким-то чудом…

Он даже не договорил, а Ми уже проворно карабкалась по бамбуковым стенам. Три судебных медика прекратили работать и любовались мини-юбкой от «Вивальди».

Эспланада мечетей[9], Иерусалим

– Это большая честь, президент. И для меня лично, и для моей газеты.

– Не тратьте время на пустые любезности, я могу уделить вам всего полчаса.

Лилио де Кастро включил планшет. Каждый житель Земли по-прежнему носил его в сумке, рюкзаке или кармане – для получения информации, обмена картинками, определения Универсального Времени или игр.

Журналист нарочито неторопливо огляделся. Они с президентом Немродом телепортировались на холм, который когда-то звался Эспланадой мечетей. Место в самом сердце Старого Иерусалима обезопасили, сведя Уровень допустимой заполненности до двух человек, но у Стены плача, как всегда, собралась толпа туристов. Солнце мерилось золотом с Куполом Скалы[10], отражаясь от панелей солнечных батарей, расположенных между захоронениями на Масличной горе.

Немрод поставил между ними бутылку воды и два стакана.

– Позвольте поинтересоваться, президент, – начал журналист, – почему я? Моя газета далеко не самая читаемая в мире.

– Зато самая дерзкая, и вы это знаете. Только она устроила обсуждение принципов Конституции 2058 года, напечатала карты старого мира и осмелилась публиковать издания на былых языках.

Журналист улыбнулся.

– Проект провалился, президент, больше на этих языках никто не может читать. Разве что коллекционеры купили пятнадцать миллионов экземпляров на английском и мандаринском.

– Только вы решились опубликовать рецензию на запрещенную книгу «Право крови», – продолжил Немрод.

– Разгромную рецензию, президент.

– Пусть так, но решились только вы.

– Давайте будем честны, так называемая запрещенная книга триумфально шествует по миру, – сказал Лилио. – Так почему бы не предложить читателям аргументированную критику?

– Совершенно с вами согласен, господин де Кастро, хотя Конгресс моего мнения не разделяет. Потому-то я и захотел с вами поговорить. Попытаюсь убедить ваших читателей. С чего начнем?

– С главной новости? С бойни на Тетаману?

Немрод покачал головой:

– Вы меня разочаровываете, господин де Кастро. Я только что рассказал все, что мне известно. Пока мы тут беседуем, полиция делает свою работу. Я выбрал вас, потому что ваши читатели задумываются о базовых ценностях нашего мира и принципах, которыми руководствуются его институции. В мои планы не входило обсуждать это происшествие.

Лилио отпил воды и обвел взглядом огромную пустую площадь. Он, разумеется, понимал, зачем Немрод устроил их встречу в этом месте. Много столетий подряд самые жестокие мировые религии вели здесь схватку за… камень, потому что мечеть Аль-Акса якобы стоит на развалинах древнего иудейского Храма.

– Ладно, раз вы решили давить на чувства, ответьте на один вопрос. Вам не кажется, что Конституцию 2058 года сегодня можно было бы, скажем так, смягчить?

– Статью 1?

– В том числе. И все следующие.

Немрод потер ладони и улыбнулся в седую бороду, как преподаватель, оседлавший любимого конька.